этикет особого значения не имеет.

Не желая спорить, он согласился, и они спустились в почти полный ресторан, в котором начиналось представление варьете. Устроив Джейн лицом к эстраде и спиной к той нише, в которой они сидели при памятном разговоре Глории и Макса, Люк вполголоса сделал заказ поспешившему к ним официанту и повернулся к сцене, на которой по-французски пела темноволосая певица.

— Как она похожа на Эдит Пиаф! — Джейн не скрывала своего восхищения.

Люк пресыщенно возразил:

— Она слишком старается быть похожей. К тому же делает примитивные ошибки в языке. Значит, не француженка.

— Ты знаешь французский?

— Я много чего знаю. В том числе пять европейских языков и столько же азиатских. В такой многонациональной стране, как Соединенные Штаты, это очень полезно.

Джейн смущенно опустила взгляд, враз почувствовав себя ущербной, полуграмотной дурочкой.

— Ах да, я и забыла, что ты получил аристократическое европейское образование.

— Это самое аристократическое европейское образование, да еще в британском исполнении, отнюдь не подразумевает знание иностранных языков. Наоборот, англичане, как истые снобы, считают, что все остальные народы должны знать английский.

Джейн пожала плечами.

— Ну, в этом они правы. Они наверняка в любой стране мира чувствуют себя как дома — надписи на английском есть почти везде.

На танцполе танцевало квикстеп несколько пар, и Люк предложил:

— Потанцуем?

Она охотно пошла за ним на паркет. Обняв ее, он по достоинству оценил, как уверенно она держится в довольно сложном танце.

— Ты училась танцевать?

— Ну да. Макс еще в приюте готовился к карьере артиста, а они должны хорошо двигаться. Ему нужна была партнерша, которая была бы всегда под рукой, вот мне и пришлось ходить с ним в школу бальных танцев в Эльдорадо. Но мне это нравилось. Отвлекало от мелких неприятностей, коими был полон каждый день.

Люк понимающе покивал, и они с удовольствием принялись выделывать сложные па, заслужив свист и аплодисменты от наблюдавших за ними посетителей ресторана.

Но вот у их столика появился принесший заказанные блюда официант, и они вернулись на свои места.

Все было очень вкусно, но Джейн что-то мешало отдаться приятному времяпрепровождению. Какая-то несформировавшаяся догадка грызла ее изнутри, не давая расслабиться. Случайно оглянувшись, она увидела нишу, в которой снова сидела какая-то влюбленная парочка, ив ее голове мелькнуло предположение: а если та встреча была не случайна? Если она подстроена Люком с одной целью — добиться от нее согласия? Уж очень необычно такое совпадение — из всех ресторанов, которых в многомиллионном Лос-Анджелесе несколько тысяч, Глория с Максом появились именно в этом, далеко не модном ресторане? К тому же из нескольких десятков столиков выбрали тот единственный, с которого до нее доносилось каждое слово?

Джейн подозрительно посмотрела на Люка, ища на его лице подтверждение своим сомнениям, но в этот момент он тоже посмотрел туда же, что и она, и брезгливо поморщился. У Джейн отлегло от сердца — он это не подстраивал. Скорее уж сама Глория Линн. Но для чего? Чтобы вернее удалить бывшую подружку из жизни Макса? Может быть. Хотя в это как-то плоховато верилось — для чего второй раз ловить уже пойманного зайца?

Люк видел ее сомнения и всей душой мечтал только об одном — увезти ее в Чикаго, где ни одна живая душа не сможет добраться до нее без его ведома и где она никогда не узнает о его роли в ее расставании с Хартли.

На следующий день Джейн сдала один зачет, потом — еще. Через десять дней ей выдали аттестационный лист, в котором удостоверялось, что Джейн Кендал успешно перешла на следующий курс. Уже вечером этого же дня она стояла перед особняком Брэтта на Лейк-Шор-драйв в Чикаго.

Выбравшись из бассейна, Джейн укрылась от горячего солнца в тени цветущей бугенвиллеи. Мимо проносились разноцветные бабочки, садясь на пряно пахнущие цветки, и она провожала их ленивым взглядом. Хотелось пить, но Джейн так разомлела от жары и долгого плавания, что была не в силах подняться. Она была довольна собой — вчера получила диплом, почувствовав себя наконец полноценным человеком. Теперь перед ней стояла непростая задача — найти работу и учиться дальше. Со второй задачей никаких проблем не возникало — Люк немедля оплатил бы любой курс, какой только ей захотелось пройти. Но вот с первой… Единственное, на что он соглашался, была работа его личным секретарем.

Из томного забытья ее вывел голос чем-то недовольной Аннет Беркли, ее секретарши.

— И не говори мне, что он питает к ней какие-то там нежные чувства! Никогда в это не поверю! Просто Брэтт джентльмен и не может просто так отправить восвояси надоевшую любовницу! Кстати, ты сам по приказанию босса открыл в банке на ее имя приличный счет! А что это означает, ты знаешь и сам!

Джейн вздрогнула. Речь шла явно о ней с Люком. Она напряглась, прислушиваясь, но Аннет со спутником уже ушли и больше ей не было слышно ни слова.

Итак, скоро конец? А иначе зачем бы Люку открывать счет на ее имя? Другой причины не было и быть не могло. По щекам Джейн покатились слезы, которые она по-детски вытирала ладонями, размазывая соленую влагу по щекам. А ведь она так надеялась, что Люк поймет, как им хорошо вместе, полюбит ее — и они будут жить долго и счастливо, как в сказке.

Опомнившись, с натугой засмеялась сквозь слезы. Да она и в самом деле фантазерка, как ее когда-то назвал Люк. Нельзя ждать от жизни чудес, как наивный маленький ребенок! Хотя ее и увезли в королевский замок, но принцессы из нее явно не получилось…

Завернувшись в полотенце, она медленно поплелась в дом, стараясь без паники обдумать услышанные слова. Может быть, она что-то не так поняла? Ведь слышала-то лишь небольшую часть разговора. Может быть, спросить об этом у Люка прямо? Но вот только как осмелиться на это?

В своей комнате она переоделась и достала гитару. Музыка всегда была ее единственным верным другом. Когда ей было плохо, она утишала боль, когда весело — веселилась вместе с ней. Но это была ее тайна. Наверно, это повелось еще с той поры, когда в приюте преподаватель музыки, заметив, что у нее есть музыкальный слух, начал учить ее игре на гитаре. И она, чтобы не давать новых поводов для насмешек, закрывалась одна в пустом классе, зубрила ноты и до онемения в пальцах повторяла показанные преподавателем аккорды.

Единственный раз она отступила от собственного правила. В прошлом году, когда Люк попросил ее что-нибудь сыграть, она исполнила для него одну из песенок собственного сочинения. Но от волнения голос у нее дрожал и пальцы невпопад били по струнам, отчего гитара дергалась и фальшивила. К тому же она забыла слова и была вынуждена пропускать целые фразы, выдавая смешные рулады типа «ля-ля-ля».

Прослушав ее незамысловатую песенку, Люк снисходительно признал, что она вполне ничего, хотя Джейн спела ее отвратительно. Это было обидно, даже оскорбительно, но она напомнила себе, что Люк — джентльмен и, уж конечно, никогда не станет критиковать женщину, с которой находится в близких отношениях. С тех пор она никогда больше не отступала от собственного правила не музицировать в чьем- то присутствии. Правда иногда ей очень хотелось получить профессиональный совет, но для этого нужно было показать свои песни кому-то из настоящих знатоков, но она боялась, что небрежная критика разрушит хрупкую радость творчества, и не решалась на это.

Поиграв около двух часов и немного успокоившись, выглянула в окно. Небо сияло такой ласковой лазурью, что Джейн отчаянно захотелось подышать свежим воздухом. Она решительно спустилась вниз и,