полседьмого утра только для того, чтобы проследить, в колледж ли я поехала? К тому же логичнее тогда и в коридоре сидеть, карауля меня, ведь из колледжа я могу уйти в любое время и вернуться только перед твоим приездом.

Он сердито уставился на Джейн, готовя сердитую отповедь, но ее отменила настойчивая телефонная трель.

Томный голос Глории объявил:

— Милый, у меня закончились съемки, и мы с Максом уезжаем в Европу. Будем прожигать жизнь в Париже. Ты не мог бы поскорее вернуть мне должок?

Люк даже задохнулся от столь быстрого устранения терзающей его проблемы.

— Да, конечно. Сейчас привезу. Скажи только куда.

Глория попросила его прийти через час к главному городскому фонтану — обычному месту встречи многочисленных влюбленных.

Напялив на нос огромные солнечные очки, чтобы не быть узнанным, если Глория приведет хвост из назойливых папарацци, Люк предупредил Джейн:

— Я ненадолго отлучусь по делам. Никуда без меня не уходи. Если захочешь поесть, закажи чего- нибудь в номер, а лучше дождись меня, сходим в ресторан. Чао!

Джейн, слышавшая, что с ним говорила женщина, причем далеко не деловым тоном, лишь понятливо усмехнулась. Что ж, самые большие моралисты те, кто сам позволяет себе далеко не безгрешные поступки. Раскрыв учебник по экономике, она принялась читать очередную главу, стараясь запомнить как можно больше, ведь скоро у нее внеочередной зачет, но мысли упорно возвращались к Люку. К кому на свидание он поехал так стремительно? И зачем? Жаль, слов было не разобрать…

Сказав себе, что подслушивать нехорошо, она снова попыталась сосредоточиться на тексте учебника, но не удалось. В груди нарастала непонятная тревога, вскоре захватившая все ее существо. Ей показалось, что она завязла в паутине лжи.

Не понимая, что с ней такое, вскочила и принялась метаться по комнате точно так же, как до этого делал Люк. Почему он так долго? Взглянула на часы и поразилась — прошло всего каких-то полчаса. Как медленно ползет время, когда ждешь.

Улегшись на спину посредине большого мягкого ковра, она раскинула в стороны руки и ноги и принялась дышать размеренно и глубоко, как учили на уроках релаксации, одновременно внушая себе: все хорошо, у меня все хорошо! Но вместо приятного расслабления, которого она в прежние времена добивалась без особого труда, в голову без спросу продолжали лезть неприятные мысли.

Ей показалось, что кто-то подошел к двери номера, и Джейн, вскочив, бросилась к ним. Но мерные шаги тут же удалились, а она еще долго не могла прийти в себя от охватившего ее разочарования.

Да что ж это такое? Она начала лучше понимать Люка — если и он испытывает точно такое же чувство неуверенности и подавленности, то его гневные вспышки вполне объяснимы. Приходится признать — они оба захвачены страстью. Но хорошо это или плохо? Ведь страсть, как известно, далеко не любовь и очень быстро проходит, особенно у мужчин. Но, может быть, замечательно уже то, что она познала это неверное, но обжигающее чувство? Так сказать, будет о чем вспоминать в старости?

Услышав поворачивающийся в дверях ключ, метнулась к столу и сделала вид, что сосредоточенно читает учебник. На вопрос Люка «как дела?» рассеянно подняла голову и, посмотрев сквозь него, как на стеклянного человечка, проговорила: «А, это ты? Уже вернулся?» — и принялась читать уже на самом деле, где-то на задворках сознания признаваясь, что возвращение любовника вернуло покой в ее смятенную душу.

Несколько разочарованный столь индифферентным к себе отношением со стороны Джейн, Люк все же постарался не растерять оптимизм, обретенный во время встречи с Глорией. Все прошло прекрасно. Встретив его у фонтана в не бросающихся в глаза светлых шортах, свободной мужской рубашке и таких же, как и у него, солнечных очках в поллица, за что он воздал должное ее здравому смыслу, она с намеком произнесла:

— Ты мне по гроб жизни должен быть благодарен. Я везу твоего соперничка в Европу. На две недели. Надеюсь, этого срока хватит, чтобы решить все твои проблемы.

Этого времени и в самом деле должно было хватить, чтобы Джейн сдала все положенные экзамены и зачеты и они могли спокойно переехать в Чикаго, поэтому Люк искренно поблагодарил Глорию и, вынув из кармана, передал ей уже погашенные векселя. Придирчиво проверив каждый, она с видимым облегчением подожгла их и с удовольствием наблюдала за их превращением в пепел. Когда эта приятнейшая для нее процедура была закончена, она предупредила:

— Хартли со мной долго валандаться не будет. Он хваткий мальчуган — уже успел заключить выгодный контракт на съемки хотя и во второсортном вестерне, но в главной роли. А актер он неплохой, так что, думаю, двинет вперед семимильными шагами. И не знаю, к кому он направится после меня — перекинется к другой знаменитости или попытается вернуть свою прежнюю подружку. Но это уже твои проблемы. Удачи! — И, помахав ему рукой на прощание, Глория удалилась с сознанием честно выплаченного долга.

Люк надеялся, что Джейн будет хоть немного заинтригована его отлучкой — он ведь видел, с каким интересом она поглядывала на него во время разговора с Глорией, но, видимо, ошибся — ей до него нет никакого дела!

Да, уж он-то бы на стенку лез от ревности и беспокойства, а ей хоть бы что! Вот что значит, когда один любит, а другой нет. От этого открытия по его телу прошел тяжелый озноб, он с опаской посмотрел на уткнувшуюся в учебник Джейн. Но она не обращала на него никакого внимания, и это его одновременно и злило, и успокаивало. Плохо, что для нее он не значит и ничтожной доли того, что значит для него она, но хорошо и то, что она не догадывается о тех чувствах, что внушает ему. Пусть хоть его гордость не потерпит урона.

Утешившись этим сомнительным заключением, Люк решил не терять зря драгоценного времени. Позвонил секретарше и велел ей включить свой рабочий компьютер в чикагском офисе. Запустив ноутбук, нашел во всемирной паутине свой рабочий комп и поразился, как много нападало почты после каких-то нескольких дней отсутствия. Начал разбирать завал, периодически слыша за спиной возмущенный голос Джейн: «Бог ты мой, это же невозможно запомнить!» или «Этого не поймет ни один нормальный человек!». Периодически на пол что-то летело — и он подозревал, что это ненавистный учебник.

В обычное время Люка раздражали посторонние звуки, но теперь он только усмехался, ощущая в душе непривычную, но тем не менее очень приятную умиротворенность. Будто он долго скитался по бурному морю, но наконец пристал к своему причалу в тихой лазурной гавани.

Работа спорилась, он несколько раз вызывал невидимого абонента и диктовал ему те или иные условия, ни на минуту не забывая о сидевшей в соседней комнате девушке. Одно ее присутствие придавало его жизни некий сакральный, не обозначаемый словами смысл.

Но вот Джейн, в очередной раз швырнув на пол учебник, появилась в его комнате со словами:

— Мне нужно поесть, чтоб хоть немного успокоиться, а то еще чуть-чуть — и я примусь рвать книжки на части!

Рассмеявшись во все горло, Люк принялся натягивать костюм. Не желавшая переодеваться Джейн вяло попросила:

— Может, закажем ужин сюда?

На что он лукаво ей ответил:

— Нет уж, если ты действительно хочешь поесть, а не чего-то другого, то нам лучше идти в ресторан.

Джейн в самом деле жутко хотела есть — за весь день у нее во рту не было и макового зернышка, — поэтому послушно поплелась переодеваться.

Сочтя, что ни к чему изображать из себя сногсшибательную красотку, она натянула легкое платье для коктейлей, расчесала волосы и появилась перед взыскательными очами Люка, не замедлившего сделать ей замечание:

— Вечером, моя дорогая, надевают вечерние платья. Платье для коктейлей носят днем.

Джейн воспротивилась:

— Сейчас слишком жарко, чтобы следовать каким-то дурацким правилам. К тому же мы в Америке, где