Затем он обернулся к своим людям. Они некоторое время совещались между собой, после чего приняли весьма героическое решение.

Подпустив черных кенда на близкое расстояние, вышли вперед, будто желая сдаться, и вдруг с криком: «Дитя!» бросились на них и, сражаясь как демоны, поразили множество врагов, пока сами не пали, покрытые ранами. Эта хитрая и отчаянная выходка, так дорого стоившая нашим врагам, сильно разъярила их.

С криком «Джана!» они устремились на нас (нас оставалось всего шестеро), ведомые седобородым мужчиной, который, судя по числу цепочек на груди и другим украшениям, был важной особой.

Когда они приблизились ярдов на пятьдесят к нам и мы уже готовились к самому худшему, вдруг надо мной прогремел выстрел. В то же мгновение седобородый мужчина широко взмахнул руками, выронил копье и бездыханный пал на землю. Я оглянулся и увидел Ханса с трубкой в зубах и дымящимся «Интомби» в руках.

Он выстрелил, кажется, в первый раз за весь день и убил этого мужчину, смерть которого повергла черных кенда в горе и отчаяние. Они спешились и толпились вокруг убитого.

К ним подъехал свирепого вида мужчина средних лет, у которого оказалось еще больше разных украшений.

– Это царь Симба, – сказал Марут. – Убитый – его дядя Гору, великий вождь, воспитывавший Симбу с малых лет.

– Жаль, что у меня нет патрона для племянника, – заметил я.

– До свидания, баас! – сказал Ханс. – Мне надо уходить, потому что я не могу снова зарядить «Интомби» на спине этого животного. Если баас раньше меня встретит своего отца, пусть баас попросит его приготовить для меня хорошее место у огня.

Прежде чем я успел что-либо ответить, Ханс повернул своего верблюда (который, как я уже упоминал, был цел и невредим) и, подгонял его ударами ружья, умчался галопом, но не по направлению к дому Дитяти, а вверх по холму, в чащу гигантской травы, которая росла недалеко от нас.

Там он вскоре скрылся вместе со своим верблюдом.

Если бы черные кенда даже и видели уход Ханса, – в чем я сильно сомневаюсь, так как их внимание всецело было поглощено мертвым Гору, – они, вероятно, не стали бы преследовать его.

Они подумали бы, что Ханс хочет заманить их в какую-нибудь ловушку или засаду.

Тем временем враги наши совещались в явном замешательстве. Они, вероятно, пришли к заключению, что мы с нашими ружьями нечто большее, чем простые смертные.

Наконец от них отделился один человек, в котором я узнал утреннего парламентера.

Тогда я отложил в сторону свое ружье в знак того, что не собираюсь стрелять, хотя все равно не мог бы этого сделать.

Парламентер подошел к нам и, остановившись в нескольких ярдах, обратился к Маруту.

– Слушай, второй жрец Дитяти, – сказал он, – что говорит царь Симба. Он говорит, что ваш бог слишком силен сегодня, хотя в другой раз может быть иначе. Поэтому Симба предлагает вам сдаться и клянется, что ни одно копье не пронзит ваше сердце и ни один нож не тронет вашего горла. Вас отведут в город и будут держать как пленников до тех пор, пока не наступит мир между черными и белыми кенда. Если же вы откажетесь, мы окружим вас со всех сторон и будем ждать, пока вы не умрете от жажды и зноя. Это слова Симбы, к которым ничего не будет прибавлено и от которых не будет ничего убавлено.

Сказав это, парламентер отошел от нас на некоторое расстояние, чтобы не слышать нашего совещания, и стал ждать.

– Что ответить ему, Макумацан? – спросил Марут.

Я ответил ему вопросом.

– Есть ли надежда, что нас освободит твой народ?

Марут отрицательно покачал головой.

– Никакой. То, что мы видели сегодня, лишь малая часть войска черных кенда. Завтра они могут собрать тысячи. Кроме того, Харут думает, что мы погибли. Если Дитя не спасет нас, нам придется покориться своей судьбе.

– Тогда дело наше проиграно. Я уже чувствую жажду, а у нас нет ни капли воды. Но сдержит ли Симба свое слово?

– Я думаю, что сдержит, – ответил Марут. – Но надо выбирать. Смотри, они уже начинают окружать нас.

– Что вы скажете? – обратился я к трем остальным белым кенда.

– Мы в руках Дитяти, – ответили они, – хотя лучше было бы нам пасть вместе с нашими братьями.

Посоветовавшись еще немного со мной, Марут позвал парламентера.

– Мы принимаем предложение Симбы, – сказал он, – и сдаемся вам в плен при условии, что нам не будет причинено никакого вреда. Если Симба нарушит условие, месть будет ужасна. Теперь в доказательство своей верности пусть Симба подойдет к нам и выпьет с нами кубок мира, ибо мы чувствуем жажду.

– Нет, – ответил парламентер, – если Симба подойдет к вам, белый господин убьет его. Пусть он отдаст сначала свою трубу.

– Возьми, – великодушно сказал я, передавая ему ружье, причем подумал, что нет ничего бесполезнее ружья без патронов.

Парламентер удалился, держа далеко перед собой мое ружье. После этого к нам подъехал сам Симба в