— Нет, ничего! — крикнул, перекрывая вой ветра.

Где-то в потайном уголке его сознания постоянно при­сутствовали Глаэдр, Умаротх и остальные Элдунари; его глазами они следили, как Сапфира под резким углом ныря­ет вниз, к лагерю варденов.

«Теперь мы наконец отомстим!» — услышал Эрагон го­лос Глаэдра и ниже пригнулся к шее Сапфиры, закрывая собой Эльву, ибо дракониха набирала скорость. В центре лагеря варденов он успел заметить Блёдхгарма и его закли­нателей, а также Арью со смертоносным копьем Даутхдаэрт в руках. Все эльфы обвязали себя вокруг груди длинны­ми кусками веревки, пропустив ее под мышками, а второй конец каждой из веревок был привязан к бревну, толщи­ной с ляжку Эрагона, и длиной со взрослого ургала.

Когда Сапфира пролетала над лагерем, Эрагон послал эльфам мысленное предупреждение, и двое из них подбро­сили бревно в воздух, а дракониха схватила его когтями. Эльфы дружно подпрыгнули, Эрагон ощутил резкий ры­вок — это Сапфира сбавила высоту, подняв в воздух разом и бревно, и эльфов.

Со спины Сапфиры Эрагон успел заметить, как исчез­ли из виду и эльфы, и веревки, и бревно — это эльфы сдела­ли себя невидимыми точно так же, как только что и он сам.

Взмахивая могучими крыльями, Сапфира поднялась на тысячу футов над землей — достаточно высоко, чтобы ей и эльфам были хорошо видны стены и здания города.

Слева, в северной части города, Эрагон заметил Тор­на и призрак Сапфиры, которые гонялись друг за другом по земле. Эльфы, управлявшие двойником, старались как можно сильней увлечь Муртага и Торна этой погоней, что­бы ни у того, ни у другого не возникло даже возможности произвести мысленную атаку. Если бы они это сделали, об­ман был бы моментально раскрыт.

«Еще хотя бы несколько минут!» — думал Эрагон.

А Сапфира летела над полем боя — над катапультами, возле которых стояли заряжающие, над лучниками, уты­кавшими землю перед собой целым лесом стрел, ожидав­ших своей очереди, над осадными башнями, над пехотой, состоявшей из людей, гномов и ургалов, которая, прикры­ваясь щитами, пыталась приставить к стенам лестницы. Среди пехотинцев, впрочем, попадались и эльфы — высо­кие, стройные, в светлых шлемах, они держали в руках ко­пья с длинными наконечниками и легкие узкие мечи.

Затем Сапфира перелетела через стену, и Эрагон испы­тал странное головокружение, когда перед ним неожидан­но возникло тело драконихи и затылок Эльвы. Вероятно, и Арья, и остальные эльфы тоже стали видимыми. Про­глотив готовое сорваться с языка проклятие, Эрагон пре­кратил действие скрывающего заклятия. Похоже, Гальбато­рикс опутал свою столицу таким количеством магических чар, что невидимыми им туда проникнуть никак не удастся.

Сапфира прибавила скорости, направляясь прямо к массивным воротам цитадели. Под собой Эрагон слышал крики ужаса и изумления, но не обращал на это внимания. Муртаг и Торн — вот единственное, чего он сейчас опасал­ся, а не каких-то там солдат.

Не складывая крыльев, Сапфира продолжала лететь к воротам, словно намереваясь их протаранить, и когда уже казалось, что она сейчас в них врежется, она резко свернула в сторону и взмыла вверх, выгибая спину и стара­ясь замедлить взлет. Затем она почти остановилась и мед­ленно поплыла в воздухе, постепенно снижаясь, чтобы эльфы смогли благополучно ступить на землю.

Как только им это удалось, они перерезали веревки и разбежались в стороны, а Сапфира приземлилась пря­мо на площадь перед воротами, здорово тряхнув при этом Эрагона с Эльвой, которые удержались в седле только благодаря крепежным ремням. Эрагон помог девочке слезть со спины драконихи, и они следом за эльфами побежали к воротам.

Двери, ведущие в цитадель, были огромные, двуствор­чатые, где-то в вышине сходились в одной точке под ги­гантской аркой. Сделаны они были, похоже, из прочной стали, проклепанной сотнями, если не тысячами, остро­конечных заклепок, каждая размером с голову Эрагона. Впечатление это производило весьма внушительное; более негостеприимного входа невозможно было вообразить.

Держа копье в одной руке, Арья подбежала к боковой дверце, находившейся слева от ворот и почти незаметной. Ее прямоугольный контур был обозначен лишь тонкой темной линией, и на фоне этого прямоугольника видне­лась более светлая горизонтальная металлическая поло­ска шириной, наверное, пальца в три. Дверца была совсем узкая, туда едва мог проскользнуть один человек.

Как только Арья приблизилась к дверце, полоска про­валилась внутрь примерно на полдюйма, а затем с ржа­вым скрежетом скользнула вбок. В образовавшейся щели появились круглые, как у совы, глаза, и кто-то тенорком спросил:

— Ну, чего тебе надо? Ты кто такая? Говори скорей или проваливай!

Арья не медлила ни секунды. Она метнула Даутхдаэрт прямо в щель, за дверью что-то забулькало, и раздался стук упавшего на пол тела.

Вытащив копье и стряхнув с зазубренного наконечни­ка кровь и клочья плоти, Арья взялась за древко копья обе­ими руками, приложила его конец к правому краю метал­лической пластины и сказала: «Верма!»

Эрагон знал, что это слово означает «жар», и поскорей зажмурился, потому что в ту же секунду свирепое синее пламя взметнулось над копьем. Даже на расстоянии не­скольких шагов чувствовался его страшный жар.

Лицо Арьи исказилось от напряжения, когда она, при­ложила наконечник копья к металлической пластине и, медленно его вращая, вскрывала дверь. Искры и капли расплавленного металла так и летели из-под острого лез­вия, с шипением, точно жир со сковородки, падая на ка­менные плиты двора. Эрагон и все остальные даже немно­го отступили назад.

Пока Арья работала, Эрагон постоянно поглядывал в том направлении, куда скрылись Торн и двойник Сапфи­ры. Видеть их он не мог, но слышал рычание и грохот раз­биваемых ими каменных плит.

Эльва как-то бессильно осела, привалившись к нему, и он увидел, что девочка дрожит, а лицо у нее покрыто круп­ными каплями пота, как если бы у нее был сильный жар. Опустившись возле нее на колени, Эрагон предложил ей:

— Хочешь, я тебя понесу?

Она помотала головой.

— Мне сразу станет лучше, как только мы войдем туда и будем подальше от… этого. — Она мотнула подбородком в сторону сражающихся.

На краю площади Эрагон заметил довольно большое скопление людей, не похожих на солдат — скорее всего, это были обычные горожане, которые с любопытством смотрели, как Арья вскрывает дверь.

«Пугни их, пусть уберутся подальше», — попросил он Сапфиру. Та кивнула, огляделась и испустила негром­кий, но грозный рык; любопытствующие, разумеется, тут же бросились врассыпную.

Наконец фонтан искр и раскаленного добела металла иссяк; Арья несколько раз пнула дверцу ногой, и та в итоге упала внутрь, накрыв собой тело мертвого привратника. Секундой позже запах горящей шерсти и кожи наполнил площадь.

По-прежнему не выпуская из рук копье Даутхдаэрт, Арья шагнула в темный дверной проем, и Эрагон затаил дыхание. Каких бы стражей Гальбаторикс ни поставил во­круг своей цитадели, Даутхдаэрт должен был позволить храброй эльфийке беспрепятственно пройти внутрь; ведь позволил же он ей открыть эту дверцу. Однако полностью быть уверенными в этом было нельзя; всегда существовала возможность такого заклятия, которое даже Даутхдаэрту окажется не под силу.

Но ничего страшного не произошло, и Эрагон вздох­нул с облегчением.

Как только Арья вошла в цитадель, к ней сразу бросился, выставляя пики, целый отряд из двадцати солдат. Эра­гон выхватил Брисингр и подбежал к дверце, но перешаг­нуть через порог и броситься к Арье все еще не решался.

Орудуя копьем с той же ловкостью, с какой она орудо­вала мечом, Арья проложила себе путь среди нападающих, моментально разбросав их в стороны, и Эрагон сердито спросил у Эльвы, стоявшей с ним рядом у дверного проема:

— Почему же ты ее не предупредила?

— Потому что они ей ничего не сделают.

И это оказалось чистой правдой: ни один из воинов не сумел нанести Арье ни одного удара. Последние двое по­пытались удрать, но Арья бросилась вдогонку и уложила обоих еще до того, как они успели добежать до противо­положной стены весьма просторного вестибюля, своими размерами