спрашивали, третьи просто взбирались на нее и повисали, как обезьяны на пальме. А громче всех звучал рассказ Лены Михайловой о их кошке Клепе, у которой родилось двадцать шесть котят, которые потом слились в одного котенка до трех метров. Не успел этот трехметровый котенок никуда улететь, как позвали в раздевалку.
Только-только разделись и вошли в ванну, как Лена уже начала:
– И вот дедушка повел меня в лес, и мы увидели, что на лужайке медведи водят хоровод, а в середине жених и невеста. Невеста-медведица в платье из листьев и в фате, украшенной белыми ромашками…
– И тут жених и невеста слились в одного медведя?.. – продолжал было Саша Галдобин.
– Отойди! – отрезала Лена.
Саша совсем не хотел обидеть ее, поэтому предложил Лене очки для плавания. Но она уже взяла Димины очки. Тогда он жвачку ей хотел отдать, но Лена сказала, что Виталик уже подарил ей целых пять пластиков. Наталья Васильевна знала, что Лена была капризна с мальчиками в меру: невозможного не требовала ни от кого. В группе она просила читать ей, потому что сама еще не умела. А здесь, в бассейне, просила, чтобы не толкались. И стайка мальчиков охотно слушалась ее.
Из бассейна шли быстро: спешили на обед. Наталья Васильевна уже не перечисляла Саше оставшихся девочек, а спросила так:
– Сам-то ты кого бы выбрал из девочек?
– Лену Михайлову, – непреклонно ответил он.
– То есть как Лену? Почему Михайлову?
– Потому что… Потому что я ее люблю.
– Любишь, толстую?
– Она средняя. И уж не Кащей Бессмертный мне нужен, конечно.
– Но она тоже врет!
– Наталья Васильевна, она – фантазирует, все выдумывает. А когда она врет, я знаю.
– И болеет часто!
– Так она ж не виновата!
– Да чем же она лучше других?
– Поделки хорошо делает – раз. И знаете: все-все в мире выполняют ее желания! Да! В прошлом году она пожелала, чтобы войны не было, и не было же!
Журнальный зал | Знамя, 2007 N10 | Нина Горланова
— На Васильевский остров она едет умирать — вместо Бродского?! Ну и ну…
— Продала квартиру и купила комнату!! Са-авсем филологи с ума посходили…
Так говорили наши знакомые про Георгину.
Нужно ли говорить, что она — тоже наша знакомая. Даже больше — я жила с нею в одной комнате общежития. Когда ее распределили в село на юг Пермской области (мы это называли: южная ссылка), она писала жалобные письма, и я поехала навестить.
— Ты мой Пущин! — закричала Георгина, вытаскивая меня из автобуса. — Мой Пущин!
Там она, правда, вышла замуж за учителя немецкого языка, так что ссылка оказалась полезной.
После Слон, муж Георгины (с детства имел такое прозвище, потому что громко топал), ей в Перми начал изменять. Сначала мы даже не знали, что именно любовница устроила ему поездку в Чехословакию — руководителем группы. Он привез роскошную по советским временам чешскую вазу и поучал меня:
— Надо все трудом своим зарабатывать!
Ну, все выяснилось, когда ушел он к этой любовнице-чиновнице. Она могла многое тогда устроить! И фамилия-то у нее была говорящая: Богатая!
На днях, кстати, я Слона встретила в редакции газеты “Звезда” — оказывается, давно он с клюкой бродит по редакциям газет и просит опубликовать рассказики (писал всегда, но говорил, что для себя).
А она так переживала тогда, Георгина! Помню, как после их развода мы повели Георгину в оперетту. В автобусе на обратном пути она уже почти весело отчитывалась о своем впечатлении:
— Сначала я думала о Слоне, что он — подлец. Значит, на сцене дело плохо. Но после переодевания героев забыла о подлеце.
