Сонечка сказала:

– Ведь если он одну лягушку увидел – умнее стал. Еще одну увидел – еще умнее стал. А зачем электрический ток пускать? Вот дурак...

– Для первого класса это неплохое рассуждение, – сказал отец.

Антон понял, что опять можно выступить с математикой:

– А еще от велосипеда умнее становишься. Да! Он развивает математические способности – я читал.

– Да, но у тебя-то... у тебя шестерки по математике, а Раиса Константиновна шестерки ставит только самым умным!

– Да-а, а сегодня я двойку получил, вот!

Мама тут сразу все поняла и закричала:

– Дипломат! Вы на него посмотрите! Он специально двойку получил – специально, чтобы велосипед выпросить! Дипломат нашелся. А я вон сумку себе купить не могу, я вон с какой сумкой хожу! – Тут она встряхнула своей сумкой, из которой посыпались разные направления на анализы и визитки “скорой помощи” (мама всегда писала по ним благодарности).

Соня стала собирать бумажки и защищать маму:

– Да! Мама с такой сумкой, что моя подруга попросила ее на Новый год: “Я делаю костюм старухи Шапокляк – мне бы еще сумку вашу, и всё!” А ты с велосипедом! Он слишком дорого стоит.

– “Подросток” не такой дорогой. Но их же нет, – добавила сестра Наташа.

– И у меня летом не будет друзей – они все на велосипедах. У меня и так друзей мало, – уныло затянул Антон.

– Друзья ведь не мухи, чтобы стаями летать вокруг, – отрезал отец.

– Возьмем на неделю опять в прокате, – сказала мама. – А то что: за музыкалку платите, родители! велосипед купите, родители! Всё вам. А нам что – разорваться? У меня вас четверо, я не могу всем вас обеспечить... Где у меня силы?

– Но, мама, нужно было, наверное, рассчитывать свои силы, прежде чем заводить четвертого ребенка!

– Ах так! А я и рассчитывала, что вы будете мне помогать! А ты вместо этого изводишь меня своими хитростями, дипломат нашелся! Иди помогай лук чистить.

– Зачем лук?

– В пирог – зачем еще! Я же пеку, пеку целыми днями, чтобы вас накормить, чтобы хватало. В плите вон яблочный печется, а потом рыбный поставлю. А ты будешь еще меня двойками изводить, хитростью и жадностью. Я вот напишу в вашу газету “Кактусенок”!

– “Кактусенок” у Сони, у Антона “Горчичник”, – сказал отец, ходивший на все родительские собрания.

– “Горчичник” – это у нас, – сказала Наташа. – У них “Жало”.

– Ну, напишу в “Жало”, – уже спокойно сказала мама, видя, что Антон надел очки для бассейна и чистит луковицу за луковицей.

“Московское время двадцать часов”, – объявил диктор радио.

Антон понял, что сейчас его отправят спать, как и сестер. Уже десять часов, а в Москве всего восемь. Спать ему не хотелось, и он медленнее стал чистить лук, приговаривая:

– Московское время стояло

В прекрасной своей красоте.

Под ложечкой вдруг засосало,

И мы побежали к плите.

Обычно его хвалили за стихи, а сегодня мама снова заругалась:

– К плите вам! Как спать, так сразу есть, пить, читать! Я вас отлично знаю – идите спать, и всё.

– Ну дайте мне одно яблоко, и всё, я пойду спать.

– Антон, иди! Никакого яблока, – отрезал отец.

– Ну вот... вы! Я вам в старости тоже яблок не буду давать! – закричал сын.

– Обнаглел совсем! – закричала мать. – Двойку принес – при его-то голове двойку! Дипломат нашелся – обмануть нас захотел! Да еще угрожает яблоки в старости не давать.

– Ну, дорогая, остановись, на детей это не действует – твои крики, – вступил отец.

– Мои крики – ладно, меня изводит – ладно: я где-то упустила, значит. А Раису Константиновну он за что изводит двойками?

– Антон, всё, иди спать, и мы запасем яблоки на старость.

Когда дети утихомирились, отец взял большой лист картона и написал четко черным фломастером: ЯБЛОКИ, ЗАПАСЕННЫЕ НА СТАРОСТЬ. А утром, когда дети собирались в школу, отец стоял возле этого картона и аккуратно резал яблоки, укладывал рядом на картон и советовался с матерью, как лучше сушить – в плите или на балконе.