дождь за окном закончился).

– А мать невесты не понравилась, говорите?

– Про нее слова поэта: а с шеи каплет ожерелий жир, – тут Рембрандтовская показала миниатюрную книжку, – я учу стихи – от склероза…

Дальше – рассказ пошел пунктиром. Якобы в ЗАГСе невеста сжимала свой букет так, что стебли хрустели.

– И я уже даже пожалела ее: так хочет замуж, так нервничает. Ну, лепестками роз мы их осыпали, конечно. Но видели бы вы их – Лауру с матерью рядом! Это две железных Барби – одна победительно поводила бровями в зеркале, когда стали фотографироваться.

Рембрандтовская рассказчица достала несколько фотографий:

– Вот они все... Ну а дальше что: дальше жених – мой Кеша – шел два лестничных пролета и на каждой ступеньке должен был говорить ласковое что-то невесте. Лавровая, вечнозеленая, сладчайшая и так далее... И вот сама свадьба! Входим мы в их квартиру – с нами и родня, и друзья сына. А со стороны невесты – ни-ко-го!

– Совсем никого?

– Никого. Говорят: только что переехали, здесь еще не завели знакомств. И родственники не успели собраться – слишком быстро все случилось, – якобы одна тетя Лауры в больнице, другая – в отпуске в Югославии... И вот что: я случайно услышала разговор отца с невестой: “А я думаю, что тебе повезло! – тихо говорил он дочери. – Жених – какая у него хорошая родня”... Согласитесь, странный разговор: он убеждает ее в том, что повезло, когда она сама торопила свадьбу.

– Подождите: тетя Лауры в больнице, другая еще где-то, а подруги ее пришли, наверное?

– Нет. Не было ни одной подруги. Мол, они все остались в Воронеже – то есть где раньше жили. А дальше что – медовый месяц молодые провели в квартире моей кузины, потому что она летом живет на даче. Мой Кеша не позволял жене две сумки продуктов принести, что вы! Я слышала один раз случайно, как он говорил приятелю по телефону: “Это как же она со мной в постель ляжет, если две сумки тяжелых принесет! Захочется ли ей со мной лечь в постель!” В общем, закончился август. Заметьте: август! И вот в конце августа этого выясняется что? Отгадайте с трех раз!

– Что она беременна от другого?

– Что она бездетна-больна?

– Нет. Не то. Выясняется, что Лаура должна уехать в Воронеж, где она учится в техникуме. Еще год должна доучиться. Почему раньше не говорила, почему не перевелась в Москву? Ничего не понятно. Уехала, значит, моя невестка – обещала писать. Но не писала. Сын звонит: всегда ее мобильник отключен. И он, бедный, вышел из берегов... “А где прекрасный сангвиник?” – спрашивала я его. Тогда Кеша позвонил родителям ее, а они: Лаурочка провалила зачет, Лаурочка пересдает... или еще про то, что она простудилась, заболела... “Если она не приедет на Новый год, я к ней поеду”, – закричал Кеша. “Приедет- приедет”.

– Приехала?

– Ну, слушайте. Кеша ее ждал-готовился! Я заметила: в мобильник забил две молитвы: “Отче наш” и “Ангелу-хрантелю”. Чуть что – читает эти молитвы. Видимо, они помогали ему спокойствие сохранять. Подарок своей Лавровой он выбирал неделю – купил ей ноутбук, чтоб писала, значит, по электронной почте. И вот наступило тридцать первое декабря. Лаура приехала. Он купил ее любимые попугаистые тюльпаны, встретил, конечно. У нас стол накрыт. Ну, она взяла эти тюльпаны попугаистые и – как попка – заповторяла: болит голова, страшно голова болит – скорее домой и лечь. Мол, не спала всю зачетную неделю... Кеша мой тоже спать перестал тут. То есть всю ночь с тридцать первого на первое не спал. Ну, зато я поняла силу молитвы! Он мобильник достанет, прочтет, молчит. Снова достает мобильник... Не напился даже. Другой бы, может... А утром он поехал к ним. Входит – Лаура открыла ему дверь. В это время звонит телефон. Она снимает трубку и говорит: “Да, буду”. Затем моему сыну – своему мужу: “Мне нужно сейчас идти к Мише”.

– Что за юмор! К какому Мише? – восклицаю я (Н. Г.).

– Да я откуда знаю, к какому Мише... Пришел Кеша домой со щенячьим взглядом. “Ма, я еду в Воронеж – все узнаю”. И едет в Воронеж. А там Лаурины друзья отводят глаза. Что-то знают, но не говорят. Много ведь в жизни непонятного: моему Филимонову, мужу, вырвали зуб, укол поставили перед этим, он пришел домой и стал петь частушки. Пел час, все смеялись, думали – от укола. Лекарство, мол, поддельное, наверное, вкололи – для обезболивания... Потом, через сутки, вызвали скорую. Год он пролежал в психобольнице – вылечили. Врач после спросил: что – так сильно вы частушки любите? А муж вообще их не знает! И мы не слышали от него никогда. Он замначальника, ему не до частушек, если честно! Еще через год муж попал под автобус и на месте скончался. Ну, тогда Кеше было всего пятнадцать. Ко мне сватался мой одноклассник – вдовец. Но я уж Кешу не хотела травмировать…

– Да, матери часто жертвуют всем... Простите! А можно спросить: какие это были частушки?

Ой, Семеновна

В пруду купалася,

Большая рыбина

Тогда попалася…

– Кажется, последняя строка иная...

И в нашем купе сразу как будто возник этот мужчина – уколотый – солидный, но поет-орет... Странная, таинственная история эта – с частушками, думала я (Н.Г.). Вот у нас есть друг – Семен: он с юности коллекционировал частушки про Семеновну, мечтая о дочери. Но родились три сына. Мне бы записать для него эту частушку, но я – боясь скомкать разговор – не посмела достать ручку.

И хорошо, что я не достала ручку! Рембрандтовская продолжила свой рассказ.

– Стали мы всей родней думать да гадать: в чем тут дело. Почему-то сначала многие говорили, что... от мафии скрывается наша Лаура, решила сменить фамилию. Но тогда – зачем она уехала обратно в Воронеж, в тот же самый техникум? Вторая версия была, что девушка – сумасшедшая? Но какой это диагноз? Шизофрения? Не похоже. На паранойю не тянет... Говорят, есть такие вампиры-вампирши – они тянут