ЛАВРОВАЯ ИСТОРИЯ

Смотрите, что получается: под проливным дождем села я в плацкартный вагон “Камы”... и уже через час летит на меня готовый рассказ!

Но все по порядку.

Тучи еще ходили за окнами вагона, перекашивая свои темные лица, а Фарух (так он представился) – юноша Слицомбогатыря – уже спросил, как меня зовут.

– Нина.

– Нина-джан, хотите, я принесу чаю для вас?

– Да.

Только Фарух вернулся и стал ворковать-колдовать над чаем, добавляя сухие лепестки роз, – зазвонил его мобильник. Ответив кому-то, Фарух тотчас рассказал мне “телефонную” историю:

– Звонит домашний телефон, я трубку беру – молчат. И один вечер, и другой – звонят и молчат! И вот прихожу к своей сестре в гости, а там... кот нажимает на “повтор” на телефонном аппарате! Да-да, кот лапой жмет на разные кнопки – играет. В том числе и на кнопку повтора попадает...

И тут с верхней полки полились рассказы про другого кота:

– Наш кот Пищик, когда видит на экране забивание гола... и меня, как я вскакиваю и кричу “ура” – тогда он тоже встает на задние лапы, передние в стороны!..

И только у одной женщины в купе лицо выглядело так, будто дождь сеял на него прямо сквозь стекло. Знаете, бывает такая рембрандтовская тяжесть жизни в глазах.

В Верещагине в наше купе вошел рыжеусый молодой человек и стал застилать свою верхнюю боковую. Вот тут наконец наша попутчица – рембрандтовская – посмотрела глазами ребенка на все вокруг.

Так и неизвестно, с чего начинаются исповеди. Кажется, только что говорили о котах. И вот уже наша Рембрандтовская по-сестрински мне признается:

– Как рыжеусый похож на моего сына... На сердце такая тяжесть, словно оно – с земной шар.

– Да это все ливень! Ливень! – я достала аптечку свою. – Эгилок примите.

– Смотрю – ходит и светится мой сын. А он был скромный такой! Мог сказать “сукин сын”, но “сука” – никогда. Вместо “дурак” – “дурошлеп”. И вот – понимаю – влюбился. Наконец говорит: “Какие есть прекрасные имена!” – “Например?” – “Лаура – лавровая, значит”. Понимаете, Кеша мой после армии выучился на повара, и я сначала думала, что из-за профессии он оценил эту лавровость – любит он блюда готовить с лавровым листом и так далее... Но все же вскоре поняла, что кулинария тут ни при чем! Он влюбился, правда. И для меня “Лаура” зазвучало как... не лавр, а почему-то вдруг – синий воздух! Ну, не смейтесь – у меня от счастья всегда синий воздух... И вот привел он через день ее – свою лавровую. Я торт испекла. Пожарила чебуреки... А там – ноздри во какие! Так и представляешь эту Лауру с плеткой и в коже. А еще – такая мокрая помада, что долго на этот рот не посмотришь. Но потом мне сказал брат – мой старший брат, от него как раз еду – из гостей... В общем, по телефону он говорил так: “Подумаешь – ноздри, идеалов нет, но если у человека пятьдесят один процент хороших качеств, то это хороший человек. А ноздри или мокрая помада – это уже не страшно”. Мой сын, конечно, ничего не замечал – никаких ноздрей.

Тут я (Нина Горланова) хотела было рассказать, что некоторым именно стервы нужны. У меня один друг праздновал – давно это было – тридцатилетие. И там кто-то сказал такой тост: мол, все хорошо, такая жена – сама Весна, но вот бы еще она поласковее обращалась с мужем... Тут мой друг вскочил, разбил свой бокал и вскрикнул:

– А мне не нужна жена НЕСТЕРВА! Я при ней на диване залежусь – ничего не добьюсь!

Правда, с тех пор прошло еще тридцать лет, ничего уж такого особенного он так и не добился, подумала я и не стала рассказывать сие. Впрочем, сказать, что на диване он – мой друг – залежался, тоже ведь нельзя.

Рембрандтовская попутчица между тем продолжала свой рассказ, в котором мелькали уже предвестники грозы в виде странных сравнений и мхатовских пауз:

– Кеша мой только улыбался, как юродивый. Как юродивый. Не могла же я сказать: так и так, сынок, у нее ноздри... Сына потерять, что ли... Он один у меня! Чувствовалось, что Лаура эта его околдовала за пять дней! За четыре с половиной! Женимся, говорят. А я: “Сначала давайте познакомимся с родителями Лаурочки”. – “Ма, им некогда! Они только что приехали в столицу – сеть аптек открывают, им не до формальных встреч”. – “Но это же их единственная дочь!” – “Ма, я тебе повторяю: они только что квартиру купили, ремонт, то да се...” – “Наверное, это их приемная дочь, нелюбимая? Если ремонт дороже свадьбы”. И после этих моих слов молодые сдались – назначили день для знакомства. Ну, Лаура приехала с родителями на “пежо”. Без цветка, без коробки конфет, даже без бутылки вина...

– Как – без бутылки?! – воскликнули тут пассажиры чуть ли не хором.

– Да, без бутылки. Не нужна им эта свадьба, подумала я. А раз так, то и мне их “пежо” до жо... Но! Об этом сыну я ни слова не сказала, нет, ничего. Ведь жизнь изменилась и, может, у деловых нынче уж так вот всегда и будет: бизнес – главное...

– Вам они оба не понравились, мать и отец? – спросила я (Н. Г.).

– Отец-то еще более или менее. Читал тост в стихах так хорошо, что уже через час я перестала видеть его пузцо и второй подбородок. Ну, он еще предлагал все свадебные взять на себя. Но мы не согласились. Кеша зарабатывает неплохо. Пополам поделили. Затем решили свадьбу играть в новой квартире сватов... сделали они евроремонт.

– Сейчас всюду приставки “евро”, – заметила я, – евроремонт, евростирка.

– Хорошо, чтобы был евро-ОМОН, – вздохнул Фарух.

– Евро-ЖЭК, – заметил Рыжеусый.

– Еврорусские, – сказала девушка с боковой полки соседнго купе и спустила ноги, чтобы к нам подсесть (в этот миг от ее лакированных ногтей на ногах солнечные зайчики пробежали по полу, и я поняла, что