Лучше “Аню Каренину” прочитать.
Кто-то возразил ему насчет чтения: жена инженера, де, вон много читала, а когда узнала про рак, собралась и укатила. Зато после похорон тут как тут. Потому что квартира им нужна – от города недалеко. Удобно, конечно...
– Отпебекать их! – предложил кто-то.
– Для чего Бондаренко инженеру целый год утку подставлял!
– Жена называется: всю жизнь белья в руках не держала, он приходил с работы, она ему стиральную машину в зубы – и все! Раскабанела от безделья.
– А привез ее когда – такая была некунная женщина.
– Разоделась здесь. За что он ее терпел: такая въедливая! Мать...
– Хватит матиться.
Пора за Витю Бондаренко заступиться! –
предложил Гриша-Шиша.
А народу уже собралось порядочно. Дед Черников сидел у забора и точил свою шашку, время от времени пробуя пальцем степень ее готовности, потом вдруг подошел к пуховику и начал рубить его, но только ткань порвал – пух пружинил, не давался. Дед отвел руку и сделал шашкой неторопливое вращательное движение, потом быстрее, наконец – вжик-вжик-вжик – клинок засверкал и слился в одно сплошное стальное зеркало.
– Эх, как мой прадед рубил, казачура! – сказал дед, задыхаясь.
Тогда молодой тракторист Игоренок перехватил у него шашку и одним ударом рассек пуховик надвое. Место разреза было таким ровным, словно разрубили тушу свиньи. Но уже через мгновенье пух начал выпучиваться, а тут еще дети помогли ему, и скоро весь двор оказался в белоснежном покрытии.
– Высший класс джигитовки!
– Никакая не джигитовка. Коня-то нет.
Жена инженера увидела свой разрубленный пуховик, вылетела из машины и прямо в квартиру – вызвать по телефону милицию. Было слышно про некультурных животноводов, которые оскорбляют. За нею побежала вся остальная семейка и засела в ожидании гостей в гостиной. Витя Бондаренко заглядывал то в одно, то в другое окошко и всем своим видом сообщал односельчанам: выселяют, обижают, утомляют. Подошли члены сельсовета и попытались увести нескольких забиячливых мужиков: Вовку Бендегу, Игоренка, Гришу-Шишу. Ничего из этого не вышло, и они удалились, по-свойски упрашивая “не делать хулиhанства”.
После их ухода общее волнение стало утихать, послышались предложения, среди них: написать от имени депутатов письмо в суд – с просьбой разобраться. Иные возражали: разберешься с нею, свинотой, они же возвышенность здесь, все остальные скотники, доярки, а у нее образование, она законы знает.
День на глазах стал иссякать, некоторым мечталось испить виноградного винца, поэтому народное настроение пошло к тому, чтобы расходиться. Почуяв это, Гриша-Шиша вдруг начал кричать на мужиков, причем без всякой рифмы.
– Ты чего? Ты чего? – опешили все.
ответил он, придя в себя.
Появилась мать с утра разродившейся двойней агрономши и принесла манной кашки – для внучки инженера. Вообще старушка довольно ворчливая, сегодня она была счастлива, ласково всех отводила рукой, пробираясь к крылечку и приговаривая: “Ну зачем вы интересуетесь? Чужая семья – потемок”. Она забралась на верхнюю ступеньку, оставляя после себя тишину. И вдруг – вжик-вжик-вжик – полетел заблестел ковшик с кашкой. Отчетливо прозвучал вздох Бендеги:
– А я колебнулся.
– А я не колебнулся, – ответил Игоренок, и его ответ потонул в общем веселом гуле.
Дверь выхватили из петель. Народ ввалился в комнату под давлением задних плавно, как под музыку. Так же плавно подняли на руки испуганную инженершу с зятем, который трепыхался, как пойманный карп. Дочь успела убежать в дальнюю комнату, где спала девочка и куда мать агрономши никого не впускала. Кто-то увидел, как дочь прыгнула из окна, крикнул “лови”, ее схватили в охапку и посадили в детскую кроватку, как в клетку. Кто успел собрать кроватку, так и осталось неясным, как и многие другие детали этого вечера.
Игоренок по одному скидывал с крыльца чемоданы, и они ложились под колеса машине. Один стукнулся о землю и лопнул, как орех. Из него вылетели три шляпки, пара босоножек и много-много косметических штучек. Дети посыпались с деревьев и стали расхватывать все и пускать в дело: наводить себе усы и бороды. Они носились по двору, похожие как один на казака Мамая, только без горилки.
Инженерша очнулась, высунулась из машины и закричала:
– Квартира вам достанется, когда рак свистнет!
Тут же пролетел в воздухе рак – кто-то из ребят словно специально держал его для такого случая в руках. Свист получился такой пронзительный, что небо закрутилось в трубочку, как береста, и снова распрямилось. Опустилась тишина, и в ней на крыльцо из дома вышла мать инженерши с девочкой на руках. Девочка так и не проснулась. Вслед за ними появился Витя Бондаренко и, довольный, выдохнул:
– Еще бы клопы ушли…
