результате с ним в принципе было невозможно справиться с помощью дифференциального отклонения рулей. Требовалось устанавливать на крыльях элероны и, соответственно, внедрять на ракету дополнительные рулевые машинки. А на столь малогабаритной ракете, как 9МЗЗ, лишних объемов и резервов массы для них не имелось.
В итоге, П.Д. Грушин и его сотрудники пришли к решению избавится от момента «косой обдувки», допустив свободное вращение по крену — но только крыльев, а не всей ракеты! С этой целью блок крыльев закрепили на подшипниковом узле, и этот вредный момент уже практически не передавался на корпус ракеты. Одновременно установили устройство раскладки команд управления.
По иронии судьбы в те же годы с аналогичной проблемой столкнулись и специалисты французской фирмы Matra, разрабатывавшие авиационную ракету Magicue. И их решение в точности повторило то, которое приняли в ОКБ-2.
Конструкция корпуса 9МЗЗ состояла из пяти отсеков. Три из них, в которых планировалось разместить аппаратуру управления, предполагалось сваривать между собой для получения требуемой герметичности. Подобное решение позволяло обеспечить необходимую водонепроницаемость корпуса и допускало независимое от остальных отсеков хранение получаемого моноблока, в котором располагались аппаратура радиоуправления и радиовизирования, автопилот, радиовзрыватель, бортовой источник электропитания и боевая часть с предохранительно-исполнительным механизмом. Подобное «разукомплектование» также давало возможность выполнять все необходимые проверки находящейся в ракете аппаратуры при серийном производстве и эксплуатации: электроника по-прежнему оставалась не самым надежным компонентом ракетного оружия.
С целью достижения максимальной степени конструктивного совершенства в конструкции 9МЗЗ было предложено использовать новейшие высокопрочные алюминиевые сплавы ВАД-1 и В96ЦЗ, а также стали КВК-26 и КВК-42. В свою очередь, для их обработки предстояло освоить ряд новых технологических процессов, в том числе ротационное выдавливание и штамповку взрывом.
Особое внимание уделялось и тому, чтобы новая ракета могла поступать в войска в окончательно снаряженном виде и не требовать проведения настроечных или проверочных работ при эксплуатации. Единственное, что предполагалось допустить для ракеты — проведение ее регламентных проверок на арсеналах и базах один раз в год.
Параллельная работа над 9МЗЗ в КБ-82 и ОКБ-2 продолжалась недолго. Уже весной 1964 г. комиссия В. А. Джапаридзе сформулировала рекомендации, основной из которых являлось предложение о замене КБ-разработчика ракеты.
Вскоре было подготовлено соответствующее постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР, выпущенное 8 сентября 1964 г. В соответствии с ним КБ-82 освобождалось от работ по 9МЗЗ; ракетой теперь предстояло заниматься ОКБ-2. Одновременно с этим новым сроком предъявления «Осы» на государственные испытания был назначен II квартал 1967 г.
Еще через два месяца руководителем разработки «Осы» назначили В.П. Шишова, ранее участвовавшего в работах по созданию ряда ЗРК ПВО; в свою очередь, М.М. Косичкин был назначен директором НИИ-20.
Тем временем, солидный задел, который был накоплен в ОКБ-2 по 9МЗЗ в течение весны-лета 1964 г., принес и свой непостижимый результат: от момента выпуска постановления до появления пятитомного эскизного проекта по ракете прошло всего 22 дня! Следует отметить, что прежним рекордом грушинской фирмы для подобной работы было 3–4 месяца.
Последовавший за этим традиционный цикл работ по созданию новой ракеты, включавший выполнение эскизного проекта и чертежей конструкции, подготовку к производству, изготовление отсеков и узлов ракеты и их сборку, также уложился в рекордные полгода. Причем это время ушло и на то, чтобы подготовиться к испытаниям ракеты на новом для испытателей ОКБ-2 полигоне у реки Эмба, оборудовать там свою техническую позицию и стартовые площадки.
Как вспоминал Лев Израилевич Оксман, руководитель лаборатории НИИ-20, «тридцатикилометровая дорога от городка к площадке имела траекторию, которая по Станиславу Лему, «не поддается математическому анализу». Зимой заносы, сплошная пыль летом. Площадка — кусок степи, огороженный колючей проволокой, вагончики для работников и испытуемая машина; никаких других признаков цивилизации. Летом сильный запах полыни, через каждые 10–15 м столбики сусликов и огромные птицы из семейства орлиных почти на каждом столбе. Жара такая, что прикосновение к любой железке дает ожог».
Первые четыре ракеты для бросковых испытаний были изготовлены опытным производством ОКБ-2 в марте 1965 г. Их масса с установленными макетами аппаратуры, маршевого топливного заряда и штатным стартовым зарядом составляла около 117 кг. На Эмбу из Донгуза (где раньше проходили испытания «Осы») для этих испытаний перевезли и кутаисский бронетранспортер. Установленная на нем пусковая установка 9ПЗЗ была разработана и изготовлена в СКБ-203, а аппаратура стартовой автоматики — в ОКБ-2.
Первый бросковый пуск «новой» 9МЗЗ состоялся 27 марта 1965 г. в 18.10. Как и предписывалось заданием, после окончания работы стартового заряда двигателя полет ракеты по баллистической траектории продолжался еще около минуты и закончился падением в 12 км от места старта. Дым, оставшийся от старта первой ракеты, еще не успел полностью рассеяться, когда испытатели начали готовить следующий пуск. Одновременно другая группа испытателей занялась осмотром макета 9МЗЗ, смонтированного на соседней направляющей. Как оказалось, газовая струя от первой ракеты особых «отметок» о себе на нем не оставила.
Очередной старт 9М33 состоялся меньше чем через час. Однако закрепить первый успех не удалось: через 2 с после схода с направляющей двигатель ракеты взорвался. Как оказалось, из-за дефекта заряда.
Оставшиеся две ракеты были запущены вечером 8 апреля. Их результат в точности напоминал то, что произошло на Эмбе за две недели до этого. В первом из них ракета, разогнавшись до 500 м/с, вновь улетела по балдиетической траектории на расчетные 12 км. Еще одной целью этого пуска стала проверка того, как ракета ведет себя в полете с застопоренными крыльями.
Но следующий пуск вновь преподнес сюрприз. Ф.О. Согомонян, руководивший проведением этого испытания от ОКБ-2, рассказывал: «За несколько секунд до нажатия кнопки «пуск», как обычно, побежала лента осциллографа. На нее стали записываться параметры ракеты, получаемые по телеметрии. Работала телеметрия первые секунды вполне нормально, не внушая никаких опасений за регистрацию данных. Но секунд через двадцать после пуска к нам в бункер вбежал кто-то из стартовой команды и крикнул: «Ракета взорвалась!» Я посмотрел на осциллограф. По его экрану, какни в чем не бывало, бегали зеленые огоньки, говорившие о том, что измерительная аппаратура ракеты по-прежнему работает. Обычно после взрыва ракеты подобная деятельность тут же прерывалась. Естественно, что я попросил «шутника» не мешать
