изуродованным глубокими шрамами от ожогов. Я убрал от зверя магический огонь.

«Живи».

«Ты отпускаешь меня?»

Теперь в его посыле было изумление и недоверие. Я недобро усмехнулся и ответил ему.

«Ты свободен. Но должен запомнить этот урок и рассказать всем остальным!»

Не оглядываясь, я вышел в проулок и направился к машине, сознавая, что главные события этой ночи еще впереди. Пройдя в салон, я поставил рогатины в оружейную, туда же положил и тяжелый меч, все остальное вооружение, однако, оставил на своих местах. Подумав немного, взял с вешалки тяжелый длинный кожаный плащ и черную широкополую шляпу – свои магические вещи, способные укрывать меня от недобрых взоров колдунов, и вышел наружу, захлопнув двери салона. Поднявшись в кабину, я задумался на несколько минут – день выдался очень тяжелый, а ночь ничуть не уступала ему и, чувствуя сильную усталость, я еще должен был схватиться с самым свирепым магом этого мира. Впрочем, раздумье мое было недолгим – рассиживаться было некогда, потому что мой страшный противник уже наверняка знал о провале своего плана убить меня при помощи волкодлаков и, возможно, готовился к неизбежной встрече. Визуализировав поселок темных колдунов (мне приходилось бывать вблизи него), я окружил машину туманной защитой и выехал на опушку мрачного старого леса. Остановив автодом под необъятной кроной почти тысячелетнего дерева, я спрыгнул на высокую, черную во мраке траву, а потом накинул плащ и надел шляпу. Помедлив мгновение, чтобы поставить длительную зеркальную защиту, я направился к зловещей деревне. Стояла глубокая ночь, и всюду была тишина, лишь в главном зале огромного мрачного дома главы клана колдуна Харнука ярко светились узкие зарешеченные окна. Словно тень, я неслышно миновал половину деревни, приблизился к ужасному дому и легко взобрался на высокую ограду из дикого камня. Большой двор охраняли свободно бродившие здесь чудовищные существа, несущие черты людей и самых жутких зверей этого мира – результаты трудов магов-отступников. Я бесшумно соскользнул с ограды во двор и спокойно прошел между ними – никто из них даже не принюхался и не повернул в мою сторону страшную морду. Да, моя сила была велика, и я очень рассчитывал, что ее хватит на предстоящую беспощадную схватку. Поднявшись на высокое крыльцо, я все также неслышно миновал просторный тамбур, постоял немного перед закрытой дверью основного строения, потом сильным ударом ноги распахнул ее, шагнул за высокий порог и захлопнул тяжелую створку за собой. Они все сидели за большим круглым столом (Харнук находился во главе, прямо против входа, остальные члены «семерки» – по трое с каждой стороны), на котором ослепительно пылал голубой колдовской огонь. По усталым лицам присутствующих я понял, что они потратили немало сил, чтобы определить мое местоположение, но так и не добились успеха. Харнук увидев меня, в изумлении вытаращил маленькие свирепые глаза, вскочил (ростом он был на полголовы выше меня и, пожалуй, вдвое шире) и, навалившись на столешницу огромными, иссеченными шрамами, кулаками, прорычал:

– Ты сумел пройти сюда, Венатор? Так ты не уйдешь отсюда! Наружу вынесут лишь твои кости!

Он резко выпрямился во весь свой громадный рост, вытянул вперед огромные руки, и голубой шар колдовского огня над столом размером с футбольный мяч мгновенно вырос до почти двухметрового диаметра, а секунду спустя со страшным шипением метнулся ко мне. Я успел усилить зеркальную защиту и отразил смертоносный сгусток вправо – на сидевших за столом троих колдунов. Чудовищный огонь прошел сквозь них (плоть испарилась за долю секунды, и на пол упали лишь обуглившиеся кости всей тройки) и, ударившись в перегородку, мгновенно прожег стену. Магическим зрением я различил в дальнем углу, слева от своего противника, большую колдовскую полость с температурой близкой к абсолютному нулю – Харнук в своей технике использовал перераспределение энергии… Я надвинул этот замкнутый объем невероятного холода на вскочивших из-за стола трех остальных колдунов. Раздался протяжный сухой треск, фигуры отступников замерли, мгновенно покрывшись инеем, постояли несколько секунд, а потом с грохотом рухнули на пол и раскололись на куски. Тем временем, дом занялся всерьез – страшный огонь, пролетев сквозь все перегородки и капитальную стену, поджег все, что могло гореть…

– Попробуй устоять, Венатор! – вновь прорычал Харнук, отступив от вспыхнувшего стола.

Пламя набирало силу прямо на глазах, и теперь мы оба неподвижно и молча стояли, концентрируясь лишь на магической защите. В зале загорелся потолок, а через минуту пришла очередь и толстых плах на полу – все помещение стало затягивать густым дымом и дышать здесь стало нечем. Мне все еще хватало воздуха под тройным куполом зеркальной защиты, а мой противник уже изнемогал – он не обеспечил себе достаточный объем под магическим полем и теперь задыхался. Чувствуя близкое поражение, Харнук протянул ко мне громадные уродливые руки, шагнул вперед, наткнулся на стол и, потеряв равновесие, рухнул на почти прогоревшую столешницу, которая тут же проломилась под его тяжким телом. Оказавшись на полу среди пылающих обломков стола и уже горящих плах настила, он, уже лишившись защиты, глухо и страшно завыл, корчась во все усиливающимся огне. Отступив на шаг, я молча наблюдал, как у него загорелись волосы и борода, а потом вспыхнула одежда. Я мог и прикончить и спасти его, но не сделал ни того, ни другого – он сам решил собственную судьбу… Дождавшись, когда его объятое пламенем тело затихло и стало чернеть на глазах, я повернулся ко входу, выбил горящую дверь, прошел сквозь пылающий тамбур и оказался снаружи. Потом спокойно пересек весь двор – перепуганные монстры попрятались кто куда, распахнул тяжелую окованную железом калитку и вышел на улицу. Почти все обитатели деревни выбрались за ворота и молча провожали меня взглядами в ярком свете все усиливающегося пожара (помимо основного строения теперь занялись и многочисленные пристройки). Я чувствовал их ярость, ненависть и, конечно, страх, но никто не решился даже в мыслях заступить мне дорогу. Беспрепятственно добравшись до машины, я поднялся в кабину, запустил двигатель и покинул окрестности деревни темных колдунов.

Поставив машину на место, я откинулся на высокую спинку сиденья, закрыл глаза и несколько минут провел совершенно неподвижно, стараясь хоть частично восстановить силы – прошедший день выдался излишне беспокойным. А потом как-то отстранено подумал, что одержав победу над «темной семеркой» не стоит особенно обольщаться на свой счет – в джунглях существует правило: не страшен тот, кто кричит, страшен тот, кто молчит… Самые опасные мои враги, без сомнения, были и остаются в глубокой тени.

Выбравшись из кабины, я поднялся в салон и освободился от своего арсенала. Уже стянув сапоги, обратил внимание на сильный запах гари, идущий от одежды, и решил все немедленно бросить в стиральную машину. Прошел в одних носках по отдельному ходу прямо в свою башню, поднялся в спальню, разделся в ванной комнате, сунул всю одежду в бак автоматической стиральной машины и включил ее. Затем принял душ и тщательно вымыл голову, а потом, вытираясь большим махровым полотенцем, глянул на часы. Было около трех ночи – почти сутки я был на ногах и, немного прибодрившись после душа, почувствовал сильный голод. Надев свежую белую рубашку и белые брюки (теперь при любой возможности я отдавал предпочтение именно этому цвету), я босиком спустился на кухню. Остановился на пороге – здесь горел свет, а на обеденном диванчике пристроилась Маша (в самом углу), положив голову на мягкую спинку. Неслышно ступая, я прошел через кухню и тихо опустился на сиденье рядом со спящей девушкой. Прислушиваясь к ее ровному дыханию и осторожно поглядывая (мой прямой взгляд теперь мог потревожить и мертвого) на милое безмятежное лицо, я вдруг понял, что не смогу отказаться от этой девчонки… Однако я не был в восторге сделав такой (невольный) вывод – здесь я куда в большей степени, чем в своем прежнем земном мире, был воином-смертником, которому следовало избегать любых привязанностей, неизбежно приводящих к желанию сохранить жизнь, что сразу делало меня слабей… Маша чуть пошевелилась, глубоко вздохнула и приподняла голову.

– Это вы… – тихо проговорила она, придвинулась ближе и пристроила голову уже на моем плече.

Несколько минут мы сидели неподвижно, лишь рука девушки как-то сама собой оказалась в моей руке. Потом, проснувшись окончательно, Маша спохватилась:

– Вы, наверное, ужасно голодный!

– Наверное, – чуть улыбнулся я.

– А ведь я приготовила ужин! Сейчас разогрею… – поднимаясь, сказала она.

– Как наша подопечная? – спросил я, наблюдая за тем, как девушка ставит на конфорки блестящие кастрюли.

– Все в порядке, – сообщила Маша, устанавливая переключатели мощности на максимум. – Накормила,