Высочайшей стоишь горой. Ты — безбрежное море ума, Мысли бурной ты океан, Воплощенная мудрость сама. Был народ мой и я был раб, Голос мой до тебя был слаб, Волю дал ты мне и ему, Силу дал языку моему. Звонких слов ему дал байлык[99], — Но не так мой силен язык, Чтоб сказал он, как ты велик, Чтоб сравненья мог твоему Несравненному найти уму. Сталин, сокол мой, мой орел! Вдохновение дал мне ты, Моего народа мечты Не в твоих ли делах я обрел? Казахстан — страна далека, Степь казахская широка, Алатау-гора высока! Ждали мы крылатых коней, Снился нам легконогий Тулпар[100], Чтобы мчал нас без устали вдаль. Ты нам дал коня посильней, Круп его — блестящая сталь, Пышет в чреве его пожар, В нем бурлит и клокочет пар. Я б к тебе шесть месяцев брел, Он домчал меня за шесть дней: Обернулся Турксибом Тулпар. И лелеяли мы мечты О чудесной птице — Сункар, Чей полет, как молния, скор, Чтоб несла нас через хребты Ледяных, неприступных гор, Через воды горных озер. Самолеты выпустил ты. Клекот их — громовый гул. В синеве крылья распластав, Перемахивает Алатау, Опускается в мой аул Легендарная птица Сункар. Я простой, я старый казах, Я седой жирши — Умурзак, Вырос я в народных низах, И, хоть мне и семьдесят лет, Песен ключ в душе не иссяк, И, хоть бел уже волос мой, Так не пел еще голос мой, Не звенел никогда он так, — Он обрел молодую мощь. Звонких слов благодатный дождь В эти дни, что так хороши, На тебя излить разреши. Ведь обязан я всем тебе! Коль не песней, то чем тебе Заплачу я, любимый вождь? Э, горячий салем[101] тебе Э, великий тебе рахмет[102]! Так поет тебе от души Умурзак, казахский жирши. Перевел с казахского Л. Пеньковский
Теплым ветром плыла весна, Пел весеннюю песню акын, Но была его песня грустна, Как дождливая осень долин. Свежих трав пробивались ростки, Распускались цветы степей, Но глушили их солончаки, И, как пламя, сжигал суховей. Был тосклив и безрадостен май, Злою мачехой степь была, Даже солнце смеялось, как бай И как жирный и хитрый мулла. Скакуны превращались в кляч, Гибли тысячи хилых ягнят, Поднимался над степью плач, Слезы падали, словно град. …По-другому запел акын. Его песня уже не грустна, — Среди гор, степей и долин
