of the world (короче говоря, в Джиз Ак он нашел молодость мира) — the youth and the strength and the joy (молодость, силу и радость).
With the coming of Jees Uck, at once things brightened up. She was regal in her happiness, a source of unending delight. The elemental workings of her mind and her naive little ways made an immense sum of pleasurable surprise to the over-civilized man that had stooped to catch her up. Not alone was she solace to his loneliness, but her primitiveness rejuvenated his jaded mind. It was as though, after long wandering, he had returned to pillow his head in the lap of Mother Earth. In short, in Jees Uck he found the youth of the world — the youth and the strength and the joy.
And to fill the full round of his need (а чтобы полностью удовлетворить круг его нужд), and that they might not see overmuch of each other (и чтобы они не видели друг друга чрезмерно), there arrived at Twenty Mile one Sandy MacPherson (на Двадцатую Милю прибыл некий Сэнди МакФерсон; one — единственный; некий), as companionable a man as ever whistled along the trail or raised a ballad by a camp-fire (самый компанейский человек, какой только насвистывал на тропе или запевал балладу у лагерного костра; as ever — как только; to whistle — свистеть; to raise — поднимать; запеть, начать /песню/). A Jesuit priest had run into his camp (иезуитский священник натолкнулся на его лагерь; to run into — натолкнуться на), a couple of hundred miles up the Yukon (в сотне миль выше по течению Юкона), in the nick of time to say a last word over the body of Sandy's partner (как раз вовремя, чтобы сказать последнее слово над телом компаньона Сэнди; in the nick of time — как раз вовремя). And on departing, the priest had said (и уезжая, священник сказал), 'My son, you will be lonely now (сын мой, теперь ты будешь одинок).' And Sandy had bowed his head brokenly (и Сэнди судорожно склонил голову). 'At Twenty Mile (на Двадцатой Миле),' the priest added (добавил священник), 'there is a lonely man (есть одинокий человек). You have need of each other, my son (вы имеете нужду в друг друге = нужны друг другу, сын мой).'
companionable [kqm'pxnjqnqbl], whistle [wIsl], couple [kApl]
And to fill the full round of his need, and that they might not see overmuch of each other, there arrived at Twenty Mile one Sandy MacPherson, as companionable a man as ever whistled along the trail or raised a ballad by a camp-fire. A Jesuit priest had run into his camp, a couple of hundred miles up the Yukon, in the nick of time to say a last word over the body of Sandy's partner. And on departing, the priest had said, 'My son, you will be lonely now.' And Sandy had bowed his head brokenly. 'At Twenty Mile,' the priest added, 'there is a lonely man. You have need of each other, my son.'
So it was that Sandy became a welcome third at the post (именно поэтому Сэнди стал желанным третьим /человеком/ в фактории), brother to the man and woman that resided there (братом мужчине и женщине, которые проживали там). He took Bonner moose-hunting and wolf-trapping (он водил Боннера на охоту на американского лося и на ловлю капканами волков; to trap — ловить в ловушки, капканы); and, in return, Bonner resurrected a battered and way-worn volume and made him friends with Shakespeare (а Боннер взамен воскресил обветшалый и потрепанный том и подружил его с Шекспиром; way-worn — утомленный /о путнике/: «истрепанный дорогой»; to wear — носить /одежду/; изнашивать), till Sandy declaimed iambic pentameters to his sled-dogs whenever they waxed mutinous (пока Сэнди не стал произносить ямбическими пентаметрами речь своим ездовым собакам всякий раз, как они бунтовали; to wax — расти; становиться, приходить в некоторое состояние /в конструкциях с комплементом, выражающим это состояние/; mutinous — мятежный, восставший, бунтующий; mutiny — мятеж, восстание). And of the long evenings they played cribbage and talked and disagreed about the universe (а долгими вечерами они играли в криббидж[12], беседовали и расходились во взглядах на вселенную; to disagree about — расходиться во взглядах, противоречить, не соглашаться /о чем- либо/), the while Jees Uck rocked matronly in an easy-chair and darned their moccasins and socks (в то время как Джиз Ак раскачивалась, как подобает степенной женщине, в мягком кресле и штопала их мокасины и носки; matronly — подобающий почтенной женщине; характеризующий почтенную женщину; matron — матрона, замужняя женщина и мать семейства /обычно являющаяся в обществе эталоном морали и достоинства/; to darn — штопать; чинить).
So it was that Sandy became a welcome third at the post, brother to the man and woman that resided there. He took Bonner moose-hunting and wolf-trapping; and, in return, Bonner resurrected a battered and way-worn volume and made him friends with Shakespeare, till Sandy declaimed iambic pentameters to his sled-dogs whenever they waxed mutinous. And of the long evenings they played cribbage and talked and disagreed about the universe, the while Jees Uck rocked matronly in an easy- chair and darned their moccasins and socks.
Spring came (наступила весна). The sun shot up out of the south (солнце взлетело с юга; to shoot up — вскочить, взбежать, взлететь; to shoot out — выскакивать, вылетать). The land exchanged its austere robes for the garb of a smiling wanton (земля сменила свою строгую мантию на наряд улыбающейся распутницы). Everywhere light laughed and life invited (повсюду смеялся свет и звала жизнь; to invite — приглашать, звать). The days stretched out their balmy length and the nights passed from blinks of darkness to no darkness at all (дни растянули свою теплую продолжительность = теплая продолжительность дней увеличилась, а ночи перешли от моментов темноты до отсутствия темноты вообще; balmy — ароматный; теплый; to pass from smth. to smth. — меняться, переходить /от одного состояния к другому/). The river bared its bosom (река обнажила свое лоно; bosom — грудь, пазуха; лоно, недра), and snorting steamboats challenged the wilderness (а пыхтящие пароходы бросили вызов дикой местности). There were stir and bustle, new faces, and fresh facts (была суматоха и суета, новые лица и свежие факты). An assistant arrived at Twenty Mile (на Двадцатую Милю прибыл помощник), and Sandy MacPherson wandered off with a bunch of prospectors to invade the Koyokuk country (а Сэнди МакФерсон отправился с группой старателей на захват страны койокуков). And there were newspapers and magazines and letters for Neil Bonner (а для Нила Боннера были газеты, журналы и письма). And Jees Uck looked on in worriment (и Джиз Ак наблюдала с беспокойством), for she knew his kindred talked with him across the world (ибо она знала, что это его родственники по другую сторону мира разговаривают с ним; kindred — кровное родство; родственники, родные; род; клан).
Spring came. The sun shot up out of the south. The land exchanged its austere robes for the garb of a smiling wanton. Everywhere light laughed and life invited. The days stretched out their balmy length and the nights passed from blinks of darkness to no darkness at all. The river bared its bosom, and snorting steamboats challenged the wilderness. There were stir and bustle, new faces, and fresh facts. An assistant arrived at Twenty Mile, and Sandy MacPherson wandered off with a bunch of prospectors to invade the Koyokuk country. And there were newspapers and magazines and letters for Neil Bonner. And Jees Uck looked on in worriment, for she knew his kindred talked with him across the world.
Without much shock (без большого потрясения), it came to him that his father was dead (до него дошло, что его отец умер; dead — мертвый, бездыханный; умерший, скончавшийся). There was a sweet letter of forgiveness (было сентиментальное письмо о прощении; sweet — сладкий; сентиментальный), dictated in his last hours (продиктованное в его последние часы). There were official letters from the Company (были
