He smiled, helped her on with her parka (он улыбнулся, помог /одеть/ ей ее парку), and led her to the door (и провел ее до двери; to lead — вести). 'Only too well, Jees Uck (просто /нравишься/ слишком сильно),' he said softly (сказал он нежно); 'only too well (просто слишком сильно).'
'You go to bed!' Jees Uck insisted, when Amos had churned away into the night towards Holy Cross. 'You sick man yet, Neil.'
'And you're a good girl, Jees Uck,' he answered. 'And here's my hand on it. But you must go home.'
'You don't like me,' she said simply.
He smiled, helped her on with her parka, and led her to the door. 'Only too well, Jees Uck,' he said softly; 'only too well.'
After that the pall of the Arctic night fell deeper and blacker on the land (после этого покров арктической ночи опустился глубже и темнее на землю). Neil Bonner discovered that he had failed to put proper valuation upon even the sullen face of the murderous and death-stricken Amos (Нил Боннер обнаружил, что ему не удалось должным образом оценить даже зловещее лицо кровожадного и пораженного смертью Амоса; to fail — не удаться, не сделать; to put valuation upon — дать оценку, оценить; proper — правильный, должный; надлежащий). It became very lonely at Twenty Mile (на Двадцатой Миле стало очень одиноко). 'For the love of God, Prentiss, send me a man (ради любви к Богу, Прентис, пошлите мне человека),' he wrote to the agent at Fort Hamilton, three hundred miles up river (написал он агенту в Форте Гамильтон в трехстах милях выше по течению реки). Six weeks later the Indian messenger brought back a reply (шесть недель спустя индеец-посланец принес назад ответ; to bring back — приносить обратно). It was characteristic (он был типичным): 'Hell (черт побери; hell — ад; восклицание, выражающее гнев, досаду, раздражение). Both feet frozen (обморозил обе ноги; to freeze — обморозить, отморозить; заморозить). Need him myself (он мне нужен самому) — Prentiss (Прентис).'
After that the pall of the Arctic night fell deeper and blacker on the land. Neil Bonner discovered that he had failed to put proper valuation upon even the sullen face of the murderous and death-stricken Amos. It became very lonely at Twenty Mile. 'For the love of God, Prentiss, send me a man,' he wrote to the agent at Fort Hamilton, three hundred miles up river. Six weeks later the Indian messenger brought back a reply. It was characteristic: 'Hell. Both feet frozen. Need him myself — Prentiss.'
To make matters worse (в довершение всего; to make matters worse — более того; в довершение всего: «чтобы сделать вещи хуже»), most of the Toyaats were in the back country on the flanks of a caribou herd (большинство тояатов были в глуши на флангах одного стада карибу; back country — отдаленные от центра районы; глушь), and Jees Uck was with them (и Джиз Ак была с ними). Removing to a distance seemed to bring her closer than ever (переезд на расстояние, казалось, принес ее ближе = приблизил ее более, чем когда-либо), and Neil Bonner found himself picturing her, day by day, in camp and on trail (и Нил Боннер обнаружил, что он представляет себе ее, день за днем, в лагере и на охоте; to picture — представлять себе, воображать). It is not good to be alone (плохо быть одному). Often he went out of the quiet store (часто он выходил из тихого пакгауза), bare-headed and frantic (без шапки и обезумевший; frantic — безумный, неистовый, яростный), and shook his fist at the blink of day that came over the southern sky-line (и грозил кулаком мерцанию дня, которое переходило за южный горизонт; to shake one's fist — трясти кулаком, грозить; sky-line — горизонт, линия видимого горизонта). And on still, cold nights he left his bed and stumbled into the frost (а в безмолвные, холодные ночи он покидал кровать = вставал с кровати и шел, спотыкаясь, на мороз), where he assaulted the silence at the top of his lungs (где он поносил тишину во всю глотку; at the top of one’s lungs — во все горло, во весь голос, во всю глотку: «на вершине/самой высокой точке своих легких = насколько позволяли легкие»; to assault — накидываться, набрасываться, оскорблять; резко критиковать), as though it were some tangible, sentiment thing that he might arouse (словно это было нечто вещественное, чувствительное, что он мог пробудить; tangible — вещественный, материальный, осязаемый; ясный; ощутимый, заметный; отчетливый, реальный); or he shouted at the sleeping dogs till they howled and howled again (или он кричал на спящих собак, пока они не завывали снова и снова). One shaggy brute he brought into the post (одно лохматое животное он принес на пост), playing that it was the new man sent by Prentiss (притворяясь, что = и вел себя так, словно это новый человек, присланный Прентисом; to play — играть; играть роль, притворяться). He strove to make it sleep decently under blankets at nights and to sit at table and eat as a man should (он прилагал усилия, чтобы заставить его спать благопристойно под одеялами по ночам и сидеть за столом и есть, как положено человеку); but the beast, mere domesticated wolf that it was (но зверюга, всего лишь прирученный волк, которым он был), rebelled, and sought out dark corners and snarled and bit him in the leg (бунтовал, обыскивал темные углы, рычал и укусил его за ногу; to seek out — отыскивать, выискивать; to bite — кусать), and was finally beaten and driven forth (в конце концов он был побит и изгнан; to beat — бить; to drive forth — прогонять; to drive — гнать).
To make matters worse, most of the Toyaats were in the back country on the flanks of a caribou herd, and Jees Uck was with them. Removing to a distance seemed to bring her closer than ever, and Neil Bonner found himself picturing her, day by day, in camp and on trail. It is not good to be alone. Often he went out of the quiet store, bare-headed and frantic, and shook his fist at the blink of day that came over the southern sky-line. And on still, cold nights he left his bed and stumbled into the frost, where he assaulted the silence at the top of his lungs, as though it were some tangible, sentiment thing that he might arouse; or he shouted at the sleeping dogs till they howled and howled again. One shaggy brute he brought into the post, playing that it was the new man sent by Prentiss. He strove to make it sleep decently under blankets at nights and to sit at table and eat as a man should; but the beast, mere domesticated wolf that it was, rebelled, and sought out dark corners and snarled and bit him in the leg, and was finally beaten and driven forth.
Then the trick of personification seized upon Neil Bonner and mastered him (затем уловка с воплощением ухватилась за Нила Боннера и овладела им). All the forces of his environment metamorphosed into living (все силы его окружения превратились в живое = живые существа), breathing entities and came to live with him (дышащие жизнью сущности и стали жить с ним; breathing — /словно/ живой, дышащий жизнью /о статуе и т. п./). He recreated the primitive pantheon (он воскресил первобытный пантеон); reared an altar to the sun and burned candle fat and bacon grease thereon (соорудил алтарь солнцу и зажигал на нем свечи из жира и топленого сала от бекона); and in the unfenced yard (а во дворе без забора), by the long-legged cache (у длинноногого лабаза), made a frost devil (сделал демона мороза), which he was wont to make faces at and mock (которому он имел обыкновение строить рожи и насмехаться над ним) when the mercury oozed down into the bulb (когда ртуть стекалась вниз в шарик термометра; wont — имеющий обыкновение /чаще с инф./; bulb — луковицеобразное расширение стеклянной трубки: шарик /термометра/, колба /электрической лампы/). All this in play, of course (все это в шутку, конечно; in play — в шутку). He said it to himself that it was in play (он говорил /это/ себе, что это в шутку), and repeated it over and over to make sure (и повторял это снова и снова на всякий случай; to make sure — удостовериться; на всякий случай), unaware that madness is ever prone to express itself in make-believe and
