— Она из Огасты. — Это прозвучало как объяснение безрассудного поведения женщины. К ужину Нина приоделась: ее точеные ножки были едва прикрыты джинсовой мини-юбкой, а упругие грудки отлично просматривались под полупрозрачным топом. Не переставая теребить свои мочки и торчащие в них золотые колечки, она надкусила лимон и прослезилась.

— Этакая огневая огастчанка, — рассмеялась Нина. — Говорят, южанки в постели просто огонь!

— Что правда, то правда, — кивнул Сэм и, смеясь, приподнял бокал.

— Знаешь по собственному опыту? — Нинина светлая бровь скользнула вверх.

— Еще бы. Фредди — южанка.

— Вот это да! Черт меня побери! — воскликнула Нина и улыбнулась мне: — А откуда ты?

— Из Теннесси, — буркнула я.

Она снова улыбнулась и, тряхнув головой, ткнула пальцем в мою сторону:

— То-то я слышу, что у тебя провинциальный выговор.

— У меня?

— А я все думаю, где ты его подцепила! — Она склонила голову набок. — Скажи, а тебя саму не смешит этот кондовый акцент? Да, я знаю, что ты жутко умная, но этот говорок…

— Ну а тебя не смешат твои блондиночьи ляпсусы? — спросила я.

Сэм стиснул мое колено. В ответ я ущипнула его за бедро, причем изо всех сил надавив ногтем, чтоб показать, насколько я зла. Но он даже не дрогнул, и я подумала, что текила снижает у него всякую чувствительность, включая тактильную.

Нина оставила мою реплику без ответа. Вместо этого она облизала тыльную сторону кисти и посыпала ее солью. Словно зачарованная, я смотрела, как она дергает подбородком, посасывая свой лимон, опрокидывает стопку текилы и снова принимается за соль. Я от души пожелала ей участь Лотовой жены. Как-то раз я видела Нину на пробежке по дюнам: за плечами у нее прыгал мокрый хвостик, локти прижаты к ребрам. Она выглядела такой молодой и самоуверенной, что у меня аж екнуло сердце.

— Был у меня один южный паренек, — сказала Нина, — кажется, из Луизианы, хотя, может, и из Кентукки. Просто симпатяга, но говорил так, что я не разбирала ни слова.

— Так как же вы объяснялись? — спросил Сэм.

— На языке телодвижений. — И Нина бросила на него пугающе обольстительный взгляд, а затем обернулась ко мне: — И что же привело тебя в Мексику?

— Киты. — Я пожала плечами.

— Она поехала за мной, — улыбнулся Сэм.

— Интересно. — Нина прикрыла рот рукой, словно пряча ухмылку. Где-то за двором солнце уже садилось, и декабрьский вечер таял во тьме. Кусочек неба над отштукатуренной стеной стал темно-лиловым и пошел рыжеватыми полосами. Нина по-прежнему посмеивалась в кулачок.

— Стало быть, Сэма привели сюда киты, а тебя — Сэм? — уточнила она, приподняв одну бровь.

— Все было чуть сложнее. — Я потерла палец об оправу очков.

— Ну разумеется. — Она надкусила еще один ломтик лимона, а затем нахмурилась, отчего на лбу у нее обозначились две складочки. — А можешь обучить меня южному акценту?

Скажу без обиняков: мне б и в голову не пришло защищать ненавистное место, а Таллулу я ненавижу всей душой, но в тот момент мое сердце так и подпрыгнуло. Я даже глянула на Сэма, чтоб увидеть его реакцию, ведь сама была просто в бешенстве, и не из-за какой-то местечковой гордости, а просто потому, что выпила лишнего. Но вместо того чтоб залепить ей пощечину (что сделала бы с наслаждением), я гордо вскинула голову и с утрированным акцентом протянула:

— Уж прости меня, милочка, но это должно быть в крови.

— Да ты покраснела! — Она расплылась в улыбке, обнажив свои идеально прямые резцы. — Что это: девичья скромность, или я задела слабую струнку?

— Если заденешь, я тебе сообщу.

— Это правда: еще как сообщит. — Тут Сэм рыгнул, и Нина заржала.

— Вот это точно по-южному, — хохотнула она и, подтолкнув его локтем, расплескала текилу.

— Прошу прощения. — Он отставил стопку и облизнул запястье. Выпустив меня из объятий, он встал на ноги и побрел в темный уголок двора. Вскоре послышалось, как струя мочи плещет о ствол миндального дерева, а Сэм с облегчением вздыхает. Нина чуть наклонила голову и улыбалась своим мыслям. Так я обнаружила грань между психологией и физиологией: слушать, как Сэм писает, в присутствии посторонней бабы было просто дико.

— А в Ла-Холле у тебе есть парень? — спросила я Нину нарочито громко и без тени акцента.

— Был, но между нами все кончено. — Нина встряхнула пустую бутылку. Стрельнув голубыми глазами, она уставилась на моего ненаглядного, который шел к нам, то и дело спотыкаясь и застегивая ширинку.

— Текила кончилась, — объявила она, протягивая ему пустую бутылку. — Но гляди: я оставила тебе червячка!

Когда мы с Фредди вошли в палату, медперсонал, подхватив Джо-Нелл под мышки, пытался поставить ее на ноги.

— Мне больно! — орала она. — Ей-богу, ужасно больно!

— Так надо, иначе будут неприятности, — сказал ей медбрат Дуэйн. У него были заостренные ушки и хитрые зеленые глазки. Недоставало только фетровой шапочки, а так — вылитый пряничный эльф.

— Обожаю неприятности, — буркнула Джо-Нелл.

Это правда: любит и постоянно их себе создает. Она зажала рукой, согнутой в локте, шею Дуэйна и стала душить его. Бедняга начал задыхаться и запищал голоском Дональда Дака:

— Прекратите, немедленно прекратите!

— Не желаю ходить! — рявкнула она.

— Ради бога, — проскрипел он медсестре, — уложи ее в кровать!

— Поосторожнее там, — предупредила я, едва они заковыляли обратно. Я засучила рукава, показывая, что тут же пресеку любую их выходку.

— Боже, я чуть жива, — простонала Джо-Нелл и, глядя в потолок, откинулась на подушку. Когда медики отошли, я наконец-то оглядела сестренку с ног до головы. Ее светлые волосы потускнели и свалялись, словно шерсть дворового котяры после сотни кровавых побоищ.

— А можно помыть ей волосы?

— В реанимации не положено, — отрезал Дуэйн, а затем присел на корточки, поднимая ограничитель кровати.

— Но хоть косичку-то можно заплести?

— Не советую, — не уступал он.

— А может, посоветоваться с доктором и спросить, как он считает? — ввернула Фредди. Какой у нее все же приятный и тихий голосок! Китам-то от этого ни холодно ни жарко, но каким бы она стала врачом!

— Здесь не салон красоты, — завопил Дуэйн, — а больница! Не вздумайте и притрагиваться к ее волосам: там столько трубочек, что вы обязательно какую-нибудь сорвете. Вам ясно?!

— А вдруг у нее заведутся вши? — И я показала рукой, как они ползают.

— Вши?! — вскричали Джо-Нелл и Дуэйн, а Фредди зажала рот рукой, словно стараясь не рассмеяться.

— Вот послушайте, — начала я, — я-то знаю, о чем говорю. Мне рассказывали про одну тетку, которая развела на голове такое воронье гнездо, что туда наползли тараканы. Видать, их привлекли перхоть и запах пота. Когда на лоб побежала кровь, волосы сбрили; да только было уже поздно: тараканы прогрызли ей череп до самых мозгов.

Джо-Нелл фыркнула, а Фредди сказала: