— Фредди, ты мне нравишься, — ответил он и потерся носом о мой подбородок. — Очень нравишься. По правде говоря, я просто без ума от тебя.
— От меня? Мне казалось, ты без ума от Пышки!
— Мы с ней расстались.
— Но почему?
— Потому что я хочу быть с тобой.
Начав целоваться, остановиться мы уже не могли. Нас мотнуло назад, и мы опрокинули пару стульев, а затем нырнули прямо на кафельный пол, подняв целое облако мела.
Тут зазвонил телефон, и я сразу же поняла, что это Сэм.
— Здравствуй, солнышко, — проворковала я в трубку.
— Прости, я тебя, наверное, разочарую, — ответил мне женский голос. — Позови, пожалуйста, Фредди Мак-Брум.
— Это я.
— О, привет! Это Сисси Олсап, в далеком прошлом Сисси Браунинг. В школьные годы мы вместе ходили в «Гли клаб»!
— Чему обязана? — Я надеялась, что мне удалось произнести это крайне неприветливо. Тогда, в школе, Сисси Браунинг даже не посмотрела бы в мою сторону. Она пользовалась оглушительной популярностью, но, несмотря на давно утраченную девственность, каким-то образом сохраняла безупречную репутацию. Я же была синим чулком и к тому же не могла себе позволить модный костюм «юбка-джемпер», как у Бобби Брукс.
— Я узнала, что ты в городе, — сюсюкала Сисси. — Мэри Джун сказала мне, что встретила тебя в больнице. У меня там, кстати, работает муж, доктор Билл Олсап. Вот я и сказала себе: «Сисси, ты просто обязана ей позвонить!» Да, я слышала о том, как не повезло твоей сестре! Билл сказал, что она в реанимации.
— А мне казалось, ты вышла за Джимбо Шримплетта, — пробормотала я, а про себя добавила: «Всего через месяц после окончания школы. Роскошное было венчание в Первой пресвитерианской церкви».
— Ой, мы с Джимбо уже семь лет как развелись. Хотя, может, и шесть… Но это неважно! Звоню-то я, чтоб пригласить тебя на свою вечеринку в субботу. Знаю, никто еще не отошел после Нового года, но в последние дни так холодно, что мне захотелось повеселиться. Народу будет немного, тем более что у меня пока что полный бардак. Даже рождественские гирлянды еще не убраны. Это такая морока, а мою домработницу как раз положили на удаление матки. Короче говоря, я хочу, чтоб ты пришла. Джексон Маннинг тоже заглянет.
— Кто, прости?
— Джексон Маннинг, педиатр. Я слышала, вы с ним встречались. Теперь он в разводе.
— Я и не знала…
— Он был женат на одной обалденной красотке из Мемфиса, Изабелле Фамилию-не-помню. Не слыхала про нее? Кажется, она работала фотомоделью. Ну а потом прошел слушок, что у Джексона шуры- муры с какой-то медсестрой. Может, ничего там и не было, но Изабелла тут же собрала шмотки и удрала. С тех пор Джексон обращается с бабами как мартышка с бананами: чуть попробует и сразу же бросит.
— И он больше не женился? — сказав это, я невольно поморщилась.
— Нет, но перепробовал уйму бананов. Его последней подружкой была агент по недвижимости, обладательница миллионного состояния, Джулианна Хауэлл. Она в разводе и с ребенком на руках, кажется мальчиком. При этом чуток нагловата — ну, ты понимаешь, как все риелторы. Да и по происхождению она, прямо скажем, не из сливок здешнего общества: ее отец работал на бензоколонке. Короче, не чета Маннингам. И все же надо отдать Джулианне должное: миллион долларов есть миллион долларов. Я была уверена, что он на ней женится, но Джексон из тех мужиков, которых мне просто не понять. Хотя я все равно пытаюсь. Уверяю тебя.
Я все думала, как бы от нее избавиться, но тут она изрекла:
— Ну, а теперь выкладывай: ты-то как живешь?
— Я? Да так, потихоньку…
— То есть сестра в автокатастрофе — это «потихоньку»?! — захохотала Сисси. — Все мы слышали, что ты изучаешь китов и живешь в Калифорнии. Это же просто восхитительно! Потому-то я тебе и звоню. Хочу, чтоб ты пришла на вечеринку и рассказала всем о своих приключениях. Ты же знаешь, какая в Таллуле тоска; все занимаются тем же, что и раньше, и изо всех сил стараются обойти своих же знакомых.
Я молчала, задумавшись о Сэме и Нине и стараясь подсчитать, который час теперь в Нижней Калифорнии. Прямо сейчас звонить, наверное, не стоило — они, скорее всего, еще в лагуне.
— Ну так что, ты придешь? — спросила она, и я очнулась.
— Куда?
— На мою вечеринку! К семи часам по адресу Аппоматокс, дом 502. Если надо, я за тобой заеду.
— Знаешь, я вряд ли…
— Нет! Отказа я не приму! Ты должна прийти — должна, и точка!
— Я постараюсь, — соврала я. Моя рука уже легла на рычаг, и мне безумно хотелось надавить на него. — Слушай, спасибо за приглашение, но, видишь ли, я жду звонка из Мексики.
— От своего таинственного «солнышка»? — захихикала она.
— Да, от моего мужа, — ответила я и приготовилась к очередному залпу вопросов.
— Ой, как мило! Но смотри, не забудь про вечеринку!
— Не забуду, — кивнула я и, не дав ей прибавить ни слова, повесила трубку. У меня не было ни малейшего желания идти ни на ее, ни на чью-либо еще вечеринку в Таллуле. Не такой я человек.
ДЖО-НЕЛЛ
Подошло время обеда, и по коридорам загремели тележки с едой. Их колеса противно скрипели, а сама пища воняла подгорелой говядиной и дешевым покупным соусом, из тех, что подают в школьных столовых.
— Эй, — крикнула я Дуэйну, стоявшему у моей палаты, — а чем-нибудь приличным здесь кормят?
— Только неприличным, куколка. — Дуэйн появился на пороге.
— Это чем, интересно?! — спросила я, наморщив лоб.
— То есть вас
— С чего вдруг? — Я снова принюхалась, и на этот раз из дверей пахнуло яблочной запеканкой, одним из любимых блюд Минервы. Мне стало любопытно, как ее тут украшают: поливают карамелью или просто посыпают сахаром.
— С того, прелестная фея, — ответил Дуэйн, — что интерес к еде — это очень хороший признак.
— Ты-то почем знаешь? — огрызнулась я на него.
— Ну, я же поумнее некоторых.
— Да пошел ты в задницу, Дуэйн!
— Милая, не искушайте меня!
— Катись уже в свою вонючую столовую и подавись там этой гадостью!
— Сейчас-сейчас. Мне и правда пора в кафе, и там действительно кормят всякой гадостью. — Он всадил шприц в мою капельницу. — Но сначала — ваш полуденный коктейль! Приятных сновидений!
— На черта он мне нужен?
— Вам надо много спать, красавица, — подмигнул он мне, — быть может, я приснюсь вам.
— Тогда это будет кошмар!
— Представьте, что вам в вену вливают пиво, скажем «Бадлайт». Ой-ой, да там же пузырек! —
