— Я тоже. Я подгоню свою машину к главному крыльцу. Такой темно-золотистый пикап.
— А что за модель?
— Допотопная: «шевроле» пятьдесят второго года. Подождешь здесь?
— Зачем? Я пойду с тобой.
— Но я припарковался довольно далеко. А сейчас и прохладно, и дождь как из ведра.
— Ничего. После Нижней Калифорнии дождь кажется просто экзотикой.
— Что ж, тогда пошли. — Он взял меня за руку. — Пора отсюда сваливать.
МИНЕРВА ПРЭЙ
Лежа в постели, я слушала шум дождя и думала, что Фредди, скорее всего, страшно скучает на этой вечеринке. Больших сборищ она и в детстве не любила. Однажды Руфи повезла ее в машине на утренник, и малышка спряталась на заднем сиденье. Кажется, она тогда ходила в первый класс; дело было в тот самый год, когда умер ее отец. Руфи потащила ее за правую ногу, а я — за левую, и в итоге Фредди все же попала на утренник. Но думаю, зря мы так ее мучили.
Судя по шуму за стеной, Элинор собиралась в ванну; там бежала вода, звякали какие-то склянки, хлопала крышка бельевой корзины, а затем раздался громкий всплеск. Элинор обожает мокнуть в ванне. Как знать, может, это еще одно последствие всех наших невзгод?! А вечеринки она не любит еще почище, чем Фредди.
— Смотри не поскользнись! — крикнула я.
— Обязательно поскользнусь, — отозвалась Элинор, — спасибо брату Стоуи: он подглядывает за каждым моим движением!
— Ну так сними его, солнышко.
— Вот сама и сними.
— Что, прямо сейчас?
— Нет! Я не одета!
Странная она, эта Элинор. До пяти лет и подтираться-то сама не умела, но однажды в магазине «Кейн-Слоун» в центре Нашвилла вдруг захотела пойти в уборную сама. Не подпускала нас к дверям, требовала, чтоб мы ждали ее в обувном отделе. Руфи тогда изрядно намучалась с коляской Фредди и была порядком взвинчена.
— Что ж, иди, — сказала она Элинор, — потом сама пожалеешь.
В те дни Руфи была еще прехорошенькой. Прямые каштановые волосы, остриженные до подбородка, она закалывала черепаховыми гребешками. У нее были огромные карие глаза, лицо в форме сердечка и привычка втягивать щеки, чтоб они казались чуть менее пухлыми. Элинор надолго застряла в уборной, и мы не на шутку встревожились. Руфи уже собиралась посмотреть, не стряслось ли чего, но тут показалась наша крошка и, лучась от гордости, сообщила, что только что сходила за большое. Обычно она решалась на это только дома.
— Но как же ты вытерлась? — удивилась Руфи.
— Мне помогла одна тетя, — сияла Элинор.
— Не может быть!.. — простонала Руфи, и я поняла, что Элинор теперь не выйдет за порог, пока не научится самостоятельно подтираться.
— Может. Вот эта тетя, — и Элинор указала на рыжеволосую продавщицу из отдела готовой одежды.
— Бежим, пока она нас не заметила, — крикнула Руфи и понеслась с коляской к лифту.
— Стой! — завопила я. — Куда ты?!
— На ту сторону улицы, в универмаг «Харвиз», — бросила она через плечо, — там нас никто не знает.
Говорят, когда начинается черная полоса, на тебя обрушивается по три несчастья кряду: три смерти или три авиакатастрофы. Но на нас беды сыпались сразу по шесть; так, надо думать, действуют родовые проклятия. Не знаю, как это им удается, как невзгоды настигают всех членов нужной им семьи. Неудачи да горести словно выбирают себе чей-то дом, а затем, как голуби, слетаются в него вновь и вновь. Они узнают его, как кошка узнает свое отхожее место — по запаху.
Приехав в Таллулу, я свято верила, что мы Амосом перехитрили смерть. Я прокляла Господа, но
У Церковного ручья мы с Амосом выращивали кукурузу и сорго, а правительство дало нам еще участок под табак. В Техас я возвращаться боялась, думая, что там начнутся новые беды, и старалась обжиться на новом месте. По воскресеньям наряжала свою малютку и несла ее в церковь Харрикейн. В солнечные деньки я выкладывала ее на одеяльце, а сама тем временем обсаживала нашу дорожку нарциссами. Когда Руфи подросла, Амос сделал ей качели из автомобильной шины. После каждого дождя я стояла в зарослях кукурузы, слушала, как вода впитывается в почву, и размышляла о том, как нам все же повезло. Почва пахла железом и быстро поглощала всю влагу. Стоя на коленках у ручья, я выкапывала дикий папоротник столовой ложкой и чувствовала себя совсем юной.
В пятьдесят седьмом Руфи влюбилась в Фреда Мак-Брума. Ей тогда было шестнадцать. Не успела я и глазом моргнуть, как она уже готовила венчание в Харрикейн. Ее избранник пришелся нам с Амосом по вкусу. «Мак-Брумы ведут свой род аж от шотландских королей», — щебетала Руфи. Теперь же потомки королей владели закусочной на Норт-Джефферсон-роуд, всего в квартале от площади, в тени каркасового дерева. О каждом посетителе возвещал звон колокольчика над входом. В зале было три стеклянные витрины в форме огромных перевернутых вверх ногами букв U и несколько столиков между ними. До появления «Винн-Дикси», в котором продают целые горы булочек, посетителей было много; по субботам им приходилось брать номерки и ждать своей очереди. Сидя на железных стульях, они таращились на витрины, где лежали булочки с шоколадом, карамелью, коричневым сахаром и корицей. Были там и другие, с начинкой из джема и взбитых сливок. Отдельная полка отводилась под птифуры, свадебные торты, посыпанные сахарной пудрой, и пирожные с грецким орехом. На специальном пюпитре стоял альбом с фотографиями свадебных тортов.
После свадьбы Руфи и Фред переехали в обшитый желтой вагонкой домик на Ривер-стрит. Мистер Мак-Брум к тому времени уже овдовел и был только рад жить рядом с молодыми. В дом вели два парадных крыльца, с которых открывался прекрасный вид на реку Камберленд. Руфи нравилась замужняя жизнь. Она подметала полы, протирала фамильное серебро, а на чердаке откопала целый сервиз лиможского фарфора, каждый из предметов которого украшало изображение рыбки. По субботам она помогала в кондитерской, в основном раскладывая пирожные по тарелкам или подсказывая клиентам, что купить. Иногда мистер Мак- Брум брал ее на кухню, и они украшали торты сливочным кремом. Вскоре Руфи наловчилась окрашивать тесто и выкладывать его в небольшие формочки. У мистера Мак-Брума был целый ящик металлических наконечников, и он обучил ее делать розочки и зеленые листики. В Таллуле страшно любят торты с цветочками, так что самым частым заказом был слоеный торт либо с розовым, либо с голубым кремом (в зависимости от пола именинника).
Элинор родилась в пятьдесят восьмом. Три года спустя, когда Руфи ждала Фредди, мистер Мак-Брум тяжко заболел. В считанные недели весь иссох. Мы с Амосом помогали им каждый день: либо
