– Ну, Александр Дмитриевич у нас молодцом! Он человек молодой и я уверен, быстро поправится! – по Сашиному лицу пробежала гримаса непереносимой боли, он издал звук похожий на сдавленный стон.
– Это избыток эмоциональных переживаний, в связи с кончиной, безвременной кончиной, его близких привел к такому ослаблению иммунной системы, – глубокомысленно констатировал Станислав Трофимович.
– Вы доктор? – неожиданно поинтересовался Борменталь у оратора.
– Нет – ну что вы!?- удивился Станислав Трофимович тому, что кто-то из присутствующих не знает кто он.
– Тогда поясню еще раз! У него болезнь Боткина – гепатит. Воспаление печени. Заболевание сугубо инфекционное. Его эмоциональное состояние не может иметь к ней никакого отношения. Никакого! – Борменталь оставил Станислава Трофимовича и стал орать прямо на самого товарища Круглова, порывавшегося похлопать Сашу по плечу, – не стоит с ним тактильно контактировать! Вы тоже можете инфицироваться! Я вас уже несколько раз об этом всех предупреждал! Все-таки я его лечащий врач!
Круглов опасливо покосился на Сашу, убрал руки и хотел встать. Но, теперь уже Саша крепко ухватил его за ладонь:
– Сергей… Никифорович… Сергей Никифорович… – Саша очень натурально задохнулся и хрипло стал ловить ртом воздух, Прошкин даже распереживался, не отравили ли Сашу прямо сейчас, уколов через одежду.
Гости с безмолвным ужасом наблюдали происходящее. Высокой сухощавый мужчина с волевым подбородком, тоже в форме, рассмотреть которую невозможно было из-за халата, не знакомый Прошкину, быстро подошел к тумбочке и налил в стакан воды:
– Дайте ему напился, в конце-то концов! Есть тут хоть один нормальный врач? Или нас пригласили посмотреть, как он публично скончается? – решительный человек протянул Саше стакан с водой.
Круглов тоже принялся сдержано возмущаться:
– Действительно – почему его лечит психиатр? Владимир Митрофанович – доложите нам – что в Н. нет инфекциониста – или хотя бы просто терапевта? Вы лично за жизнь и здоровье товарища Баева теперь отвечаете! Вы это осознаете? – Корнев закивал и вытер клетчатым платком выступивший пот, – А вы что молчите, гражданин Борменталь?
Борменталь ответить не успел. Саша наконец напился, мелко клацая о край стакана зубами и все еще не отпуская Круглова, сдавленным голосом пролепетал:
– Я хотел бы… хотел… в присутствии… Сергея Никифоровича… и остальных товарищей… которым я благодарен… за то… за то, что нашли время меня посетить… и не зная своего будущего… – Сашу снова напоили водой – на это раз Хомичев. Круглов наконец вырвался из цепкой Сашиной руки, и отошел подальше от кровати заразного пациента – к окну.
– Просил бы засвидетельствовать… мое добровольно сделанное заявление… – у Прошкина замерло сердце. Да и остальные гости напряженно замерли.
– Завещание? – выдохнул Круглов.
– Я… с медицинской помощью… – неуверенно продолжал бормотать Саша, – надеюсь прожить еще некоторое время… Это скорее дарст… дарственная… должно называться, – он отдышался после длинного предложения и хотел продолжать.
– Не спешите, Александр Дмитриевич, – спокойно попросил все тот же высокий мужчина, – мы вас внимательно слушаем!
Саша, несколько приободрившись, и уже чуть погромче, продолжал:
– У меня есть некоторая личная собственность… В которой я совершенно не нуждаюсь… посколь…- он шумно сглотнул, – мне предоставлена государственная квартира. Я хотел бы что бы согласно последней воли моего дедушки… профессора фон Штерна, его дом – который я унаследовал – был передан для организации музея атеизма… Со всем имеющимся там имуществом… А так же, что бы мое пожелание приобрело официальную, нотариально заверенную форму, а Влади… Владимир, – Баев снова принялся страдальчески пить воду, – Владимир Митрофанович предпринял необходимые меры к обеспечению сохранности находящегося там имущества до момента передачи сооружения…
Саша обессилено откинулся на подушки, обескураженный Корнев пообещал в кратчайшие сроки подготовить нужные документы и доставить Саше вместе с государственным нотариусом на подпись. И присовокупил:
– Я уверен, что Александр Дмитриевич скоро поправится, и для окончательного восстановления здоровья ему потребуется… смена обстановки… Как вы полагаете, Георгий Владимирович?
– Возможно, – с сомнением пожал плечами Борменталь, и добавил, – Александр Дмитриевич утомился… Ему необходимо отдохнуть, что бы… избежать дальнейшего ухудшения состояния и выяснить причину этого явления…
– Ухудшение состояния? – строго спросил Корнев у Борменталя, Станислав Трофимович при этих словах побледнел так, что стал выглядеть даже хуже Баева.
– Безусловное ухудшение, – Борменталь скорбно кивнул, Корнев снова вспотел и полез за платком.
– Вы, Станислав Трофимович, – доносился до Прошкина голос выходившего Круглова, уже из коридора, – тоже будете ответственность за случившееся нести… Да видел уже их работу, и вашу тоже видели! Пусть хотя бы этот проклятущий дом оцепят… По камню перебирают… и знать даже не хочу… не мне, не мне будите докладывать – руководству, лично…
Многочисленные именитые гости направились к выходу, а высокий и решительный мужчина задержался, пользуясь всеобщей суетой, подошел к Саше, наклонился над ним, пожал руку, и даже успел обменяться с больным парой фраз, только потом присоединился к остальным посетителям, покидавшим палату. Корнев вышел вместе со всеми.
Дверь скрипнув закрылась. Шаги стихли в коридоре.
Баев вылез из-под одеяла, потянулся, сел, попрыгал на пружинистом матрасе, взял с тумбочки яблоко, откусил, сунул ноги в тапочки, встал и подошел к окну. Хомичев захихикал почти истерично, а Борменталь тихо присел на пустовавшую соседнюю кровать и стал пить остаток «Боржоми» прямо из бутылки… Действительно – состояние Сашиного здоровья совершенно не поддавалось ни медицинскому контролю ни логическому анализу!
– Сука! Мерзкая лицемерная тварь! – глухо сказал Баев и швырнул огрызок в открытое окно. Прошкин собственными глазами увидал как он звонко стукнулся об переполненный нулями номер отъезжающей машины с высокими руководством. Да, действительно – товарищ Баев никогда не промахивался. Никогда.
21.
