– И что он сказал? Насчет пижамы?
– Ничего. Александр Дмитриевич, тогда еще был в бессознательном состоянии, – доктор, допустивший невиданную халатность, пожал плечами, словно речь шла о сущей ерунде. После такого ответа Прошкину стало несколько легче – значит, тот посетитель, который вещи принес, хотя бы не разговаривал с Баевым.
– Нет, что сказал вам тот, кто принес вещи?
– Странный вопрос… – удивился Борменталь.
– Чем он вам странный? – раздражено возразил ему Прошкин, уже начавший приходить в себя под воздействием капель, после очередной шокирующей новости, – к нам Станислав Трофимович со дня на день с проверкой едет, а наши сотрудники – ни тпру – ни ну в международной обстановке, порой такое ляпнуть могут – на голову не наденешь! А время сейчас такое – не мне вам Георгий Владимирович рассказывать!
– Ну, хорошо, я попробую вспомнить… Мы, правда, политических вопросов с ним не обсуждали… – смирился Борменталь, и не без иронии, начал повествовать, – Обычный формальный обмен фразами – он заглянул в ординаторскую, спросил кто тут доктор Борменталь – я был один, и сознался, конечно – что это я. Но ваш сотрудник на слово мне не поверил, спросил паспорт. Я показал ему паспорт – хотя это была совершенная глупость! Он посмотрел на меня, на снимок в паспорте, потом дал мне большой сверток, сказал, что это личные вещи Александра Дмитриевича, которые для него просил передать Николай Павлович Прошкин из Управления. Ведь это вы – Николай Павлович? Во всяком случае, кроме вас у меня в Н. нет знакомых по фамилии Прошкин, сотрудничающих в НКВД…
– В УГБ, – автоматически поправил Прошкин Борменталя, совершенно игнорируя иронический тон доктора, – продолжайте.
– Он попросил меня расписаться в какой-то бумажке, что я действительно принял вещи. Я, разумеется, расписался. Потом говорит – вы разверните, а то расписались, не посмотрев, не прочитав – так нельзя! Вам говорит, доверили жизнь и здоровье ответственного государственного служащего – а вы ротозействуете. Где, мол, ваша бдительность? А вдруг в пакете бомба? Я рассмеялся, конечно, но развернул. Все это так глупо выглядело! Он сверил вещи со своей бумажкой, извинился и ушел. Такой неприятный, въедливый старикан…
– В форме? – тихо спросил Прошкин – он не мог припомнить ни одного штатного сотрудника из управления старше пятидесяти лет. А Борменталю самому было изрядно за сорок. Вряд ли бы он назвал «стариканом» человека такого возраста.
– Да откуда я знаю, он был в белом халате! – тема исчерпалась и начала раздражать интеллигентного доктора, – И вам тоже рекомендую халат надеть – вы все – таки в лечебном учреждении находитесь, а не в своем распрекрасном Управлении! Вы пришли меня расспрашивать или Александра Дмитриевича навестить? Так пойдемте к нему!
– А может он отдыхает? – Прошкин надеялся до встречи с Баевым прояснить еще некоторые детали странного визита.
– Скорее развлекается… – пробормотал Борменталь.
– Развлекается? – как человек здоровый, никогда не проводивший в больнице более нескольких часов, Прошкин совершенно не представлял чем можно развлекаться в больничной палате после отравления опием, и, подгоняемый любопытством, поспешил за Борменталем…
Саша выглядел действительно хорошо – в китайской пижаме темно-синего цвета, затканной пышными черными цветами, он полулежал на целой горе из подушек. Его темные волосы за несколько дней так сильно отросли, что доставали до плеч, и делали его очень похожим на «рыцаря мечей» с рисунка на картах Таро. Тут же, на стуле, лежал роскошно расшитый восточным рисунком шелковый халат, а в стакане с мятным чаем болталась вычурная серебренная ложечка.
На втором стуле, рядом с тумбочкой, весело улыбался фельдшер Хомичев. Серега держал в руках медицинский почковидный лоточек, с разнообразным хирургическим инструментарием и время от времени подавал лоточек Баеву. Тот, с характерным позвякиванием извлекал из лоточка скальпель или медицинскую иглу и… Отточенным движением, как нож для метания, отправлял ее в двери палаты. Каждый бросок приводил Хомичева в полнейший восторг. Еще бы! К крашенной масляной краской двери, как раз на уровне головы входящего, был приколот белый листок – карандашный портрет худого лысоватого мужчины с раздвоенным подбородком и надписью латинскими буквами. Именно портрет служил Саше мишенью, и каждый бросок попадал точно в цель, свидетельствуя знаменитую меткость…
Как только Прошкин и Борменталь вошли, Саша вместо приветствия, отправил в портрет хирургический скальпель, и тот неотвратимо застрял во лбу изображения как раз между бровей.
– Не плохо, – заметил успевший привыкнуть к этому экзотическому действу Борменталь, – только я – как медицинский работник, сильно сомневаюсь, что метнув скальпель с такого расстояния в реального человека вам удалось бы пробить черепную коробку. Рассеченный лоб, кровопотеря, некоторое замешательство… Не более того…
Ответом доктору послужил еще один бросок – хирургические ножнички с острыми, изогнутыми концами на длинной ручке пробили дверь едва не насквозь, застряв прямо в глазу нарисованного бедолаги.
– Есть! Летальный исход! – торжествующе захлопал в ладоши Хомичев.
Борменталь неодобрительно махнул рукой и вышел.
Баев искренне пожал Прошкину руку:
– Ой, Николай Павлович, я, правда, не ожидал – огромное вам спасибо!
– За что? – испугался такой прозорливости Прошкин.
– Как за что? За заботу, за пижаму, за пи… за… понимание!
– А, вы об этом, – отмахнулся Прошкин, – это такие мелочи! – действительно по сравнению с содержимым книжки «Масоны» пижама была сущей ерундой. Поскольку подарки не нанесли никакого вреда Сашиному молодому организму, то о визитере можно было на какое-то время забыть. Что бы спокойно поговорить с Баевым, Прошкин извлек из кармана пачку папирос, спички и доверительно обратился к Хомичеву:
– Слушай, Серега, сделай доброе дело – пойди, покарауль нас, пока мы покурим… А то Борменталь уже совсем Александра Дмитриевича извел – специально, без сигарет держит! – Хомичев хихикнул и кивнул, – Да, и еще – спустись, попроси обалдуя этого – Вяткина, он в регистратуре сидит, что бы если Корнев приедет, или мало ли – кто из начальства, вышел на крыльцо и свистнул… Окно открыто и мы услышим! А то опять будем отдуваться неизвестно за что!
– Только – присоединился тонкий интриган Баев, – Владимир Митрофанович тебе ведь как сказал? Сидеть тут – со мной – и никуда не выходить – так что особо не отсвечивай, повязку марлевую надень, пока по больнице бегать будешь…
Хомичев снова хихикнул, нацепил повязку, надвинул на вихрастую голову медицинскую шапочку и удалился на задание.
Прошкин знал, что времени у него не много и сразу же перешел к сути – вынул из сетки книги и подвинул их Саше.
– Вот, Александр Дмитриевич, чтобы вы не заскучали, – многообещающе начал он, – я вам книжечки принес. Для чтения…- Там есть закладка – воспользуйтесь. Книги толстые. Библиотечные.
Баев высоко поднял брови, уселся на кровати, быстро и ловко пропустил странички обеих книг между пальцами, в надежде что оттуда что-то выпадет. Потом заглянул в корешки, послушно извлек желтоватые странички, развернул, едва коснулся взглядом и пальцами, сразу же уяснив, что это, и мгновенно спрятал
