дернул Янку за рукав и оттащил его к фигуре железного латника. К пьедесталу, на котором стоял латник, была приклеена объяснительная табличка. Она сообщала: «Германский рыцарский доспех. Весит около 32 килограммов. Состоит из 158 деталей. Надевался с помощью оруженосца».

Генка прочитал надпись вслух, искоса наблюдая за подошедшим иностранцем. Тот взглянул на ребят поверх очков и, видимо, удивился:

— Мальшик… музей… история… учшить… ошен карашо! — с перерывами произнес он.

Янка подтолкнул друга и шепнул:

— Ну-ка, выдай ему насчет копья по-английски… Используй элемент внезапности! Может, испугается, скажет…

Генка надулся, как ныряльщик перед прыжком, усиленно перебирая в памяти весь запас знакомых английских слов. Краснея от робости и напряжения, опросил:

— Ду ю нот си дзис блэк… — тут надо было сказать «копье», но как будет по-английски «копье», Генка не знал. Поэтому, вспомнив один из своих любимых романов — «Черную стрелу» Стивенсона, он слово «копье» заменил словами «большая стрела» и закончил: — биг эрроу?

Услышав английскую речь из уст худенького подростка, иностранец удивился еще больше и произнес в ответ какую-то длинную фразу.

— Он! — прошептал Янка, толкая друга в бок. — Не сойти мне с этого места — он!

Стараясь с честью выпутаться из создавшегося положения, Генка, который ничего не понял, по- английски поблагодарил иностранца — «сенкю», сделал важный, поистине рыцарский полупоклон и пошел вперед. Янка, значительно менее солидно, двинулся следом.

Удалившись от иностранца на безопасное в смысле подслушивания расстояние, друзья остановились посовещаться.

— Что будем делать? — спросил Янка.

— Есть проверенный способ, — решительно заявил Генка. — Установить за шпионом неусыпное наблюдение.

— Вряд ли это удастся, — с сомнением сказал Янка. — Из школы могут выгнать.

— Ты меня не понял, — успокоил Генка. — Я сказал неусыпное, но… только на сегодняшний день.

— Это дело другое! Похоже, однако, что у него с собой наконечника нет.

— Ничего удивительного! Он украл его вчера, в час открытия, и отнес домой.

— Если так, то надо выяснить, где он живет.

Торопить иностранца, чтоб он скорей ушел, естественно, было нельзя. Поэтому друзьям пришлось остаться в зале, пока похититель наконечника удалится отсюда сам. Чтобы чем-нибудь заполнить время, Генка с Янкой принялись изучать и других весьма немногочисленных посетителей выставки. Почти сразу их внимание привлек высокий мужчина, небритый, кадыкастый и удивительно худой. Как стрела, летал он от экспоната к экспонату, что-то записывал в блокнот, на ходу бормотал непонятные слова, подбегал к экспонатам вплотную, словно обнюхивая их, а некоторые даже пытался отодрать от стенки, к которой они были прикреплены. Подбежав к подставке, где веером лежали наконечники стрел, употреблявшихся древними ливами, нервный молодой человек схватил один наконечник, пробурчал: «Не может быть, это не бронза!» — сунул в рот, укусил, сморщился, сказал: «Бронза!» — и положил экспонат на место.

Ребята заметили, что Янкина мать уже давно с легким беспокойством наблюдает за странным бегуном. Друзья подошли к двери. Янка спросил:

— Мама, что это за чудак?

— Это аспирант, — ответила мать. — Второй день приходит… Все экспонаты либо перекусал, либо обнюхал… Но замечаний ему делать нельзя — разрешение имеет из министерства.

Янка задумался, отвел друга в сторону.

— У меня появилась мысль, — сказал он, при этом легонько хлопнув себя по лбу, чтобы у Генки не возникло сомнения, в каком именно месте появилась эта мысль. — Наконечник мог стянуть и аспирант!

Генка отшатнулся от друга, как от помешанного.

— С чего ты взял? Зачем ему воровать, когда он и так любой экспонат может взять, раз у него разрешение от министра.

— Ребенок! Если он возьмет открыто, об этом все будут знать.

— Ну?

— Что ну? А если стянет потихоньку да сделает анализ, да об этом напишет, то тогда он может сказать: «Я эту сталь изобрел, давайте мне кандидатскую степень и премию!..» Думаешь, так не бывает? Еще как бывает!

— Ну, это уж ты загибаешь, — запротестовал Генка.

Янка снисходительно усмехнулся.

— Надо следить за газетами… Я сам читал в «Известиях», как один топ хотел к Ленинской премии примазаться… Только во втором туре на чистую воду вывели…

Генка давно уже подметил, что его друг довольно скептически относится к роду человеческому. Такое отношение шло вразрез с Генкиным возвышенным представлением о том же человеческом роде, но Янка всегда убивал фактами… Поэтому Генка решил не спорить.

— Ну, ладно… А что же тогда нам делать с иностранцем?

— Как что? Наблюдать. — Янка не думал, что Генка так легко согласится с новой теорией, и потому хотел доставить другу удовольствие признанием его заслуг. — Этот попугай — важная птица! Ты правильно подметил, что он подозрительно себя ведет… Я предлагаю — с иностранца наблюдение не снимать, проверить его первым… Тем более, что аспирант наверняка проторчит тут с месяц, раз командировочные платят, а этот заграничный тип может уехать.

Тут ребята заметили, что иностранец наконец направился к выходу. Он взял у Симгая широкое светлое пальто, оделся и вышел на улицу. Немного погодя следом за ним выскочили и друзья.

Когда они вышли в коридор, вдалеке мелькнула чья-то тень. Это был Витька Тарасюк. Он спрятался за деревянную статую покровителя города Лиепаи и стоял не дыша, пока не убедился, что Генка с Янкой пробежали мимо, ничего подозрительного не заметив.

Все их внимание было поглощено иностранцем, и это спасло Рыжего от скандального разоблачения. Выждав некоторое время, он вышел из своего тайника и вскоре тоже оказался на улице.

Иностранец уже ушел перейти площадь, примыкавшую к музею. Двигаясь медленно и важно, он вскоре свернул на одну из бесчисленных маленьких улочек. Все они вели к центральной части города. Генка и Янка, держась у самых домов, прячась за спинами прохожих, начали преследование. Улица за улицей они неотступно двигались вперед, не спуская глаз с незнакомца, который не догадывался, что за ним наблюдают.

Зато и друзья не подозревали, что за ними по пятам следует Рыжий.

Дойдя до широкого подъезда новой, недавно построенной гостиницы, иностранец оглянулся, обвел улицу ленивым взглядом и скрылся в вестибюле.

— Он заметил нас? — тревожно спросил Генка.

— Не думаю, — ответил Янка. — А если и заметил, что тут такого? Неужели он запретит нам ходить по нашим улицам, шпион несчастный?

— Надо узнать, в каком номере он живет.

— Это я беру на себя… А что будем делать дальше?

— Дальше надо незаметно обследовать его комнату. Наверняка наконечник где-нибудь там!

— Ого! Это будет потрудней. — Янка в глубине души был восхищен дерзостью планов своего друга.

— А ты не загадывай раньше времени. Сначала надо сделать то, что можно. — Генка и сам понимал, что с обследованием комнаты он загнул лишку. Но Янка так восторженно смотрел на него, так верил в гениальность друга, что у Генки не хватило мужества взять свои слова обратно.

— Ну, дуй в гостиницу. Узнай номер. А я подожду тебя здесь… Только быстро!

— В один момент! — рванувшись с места, обрадованно ответил Янка. Снял фуражку, пригладил, насколько это оказалось возможным, свою упрямую шевелюру и храбро толкнул тяжелую стеклянную дверь.

Важный и толстый швейцар, стоявший за дверью, неприветливо спросил:

— Тебе кого?