делом техники.
— Так что, — подвел итог Банзай, садясь за свой стол, — Ночному Братству не было никакого резона убивать патриарха. Наоборот, теперь они искренне скорбят о потере такого шикарного источника доходов!
— Тупик, — пробормотал Ксенобайт, закрывая лицо ладонями. — Грандиозный тупик... Товарищи, а знаете, что объединяет все те версии, которые принесли нам столь грандиозный облом?
Все с вялым интересом глянули на программиста.
— Они лежат на поверхности. Все они взяты отсюда, — Ксенобайт ткнул пальцем в архив. — Грубо говоря, все знали, что патриарха ненавидят некроманты. Все знали, что у Ночного Братства на него зуб. Все знали, что вокруг него ходят мутанты... И при этом годы и годы все было стабильно. Что изменилось?
— У кого-то переполнилась чаша терпения, — буркнул Махмуд.
— Что ее переполнило?
— Приближающийся Съезд Работников Церкви? — пожала плечами Мелисса. — Политическая махинация? Надо выяснить, кому выгоден такой скандал.
— Еще?
— Убийца вынашивал план давно, но недавно ему подвернулся удобный случай, — предположил Мак-Мэд.
— Аналогично: что изменилось-то?
— Этого влюбленного еретика тоже казнили незадолго до убийства... Кстати, как его звали-то хоть?
— Во всех документах он фигурирует под кличкой «Медик». Наверное — сам себя так назвал, слово для местных диковинное, вот и приклеилось, как имя...
— Товарищи, — вдруг негромко проговорил Банзай. — А вам не кажется, что мы еще кое-что забыли?
— Ну? — мрачно спросил Ксенобайт.
— Это ведь игра. Игра, которая, несмотря на все препоны, предназначена для того, чтобы быть пройденной. Игра, которая, несмотря на всю свою проработку, конечна. Спорим, что мы уже видели убийцу?
— В городе полторы тысячи жителей, — угрюмо буркнула Внучка. — Стараниями Ксенобайта население сократилось, но не настолько же? А вдруг мы уже... Того? Угробили убийцу? Так сказать — случайно?
— Нет, — покачала головой Мелисса. — Я читала об этом на форумах. Какие-то умники пытались просто подчистую вырезать все население. Смерть преступника всегда вызывает одну реакцию: «миссия провалена».
— Угу, — кивнул Банзай. — Наша задача — полностью отчитаться перед начальством. На карте не столько справедливость, сколько безопасность этого самого съезда. Нам надо точно сказать, кто убийца, на каком основании именно он и почему он больше так не будет.
— И все-таки, — пробурчал Ксенобайт, — ключевых персонажей от статистов отличить можно. Пойду побеседую с маэстро Казимиром.
— Нафига? — кисло поинтересовался Банзай.
— Все просто. Он — точно ключевой персонаж, а с ним мы так больше и не общались. Может, какую новую линию подкинет?
Ксенобайту пришлось довольно долго стучать, прежде чем из-за дверей бункера — Живодерни раздался голос помощника главного палача:
— Кто там?
— Э-э-э... Скажите, а мастер Казимир дома? Я хотел бы с ним поговорить.
В двери открылось окошечко, на программиста уставились недобрым взглядом два черных глаза.
— Один?
— Один, — холодно кивнул Ксенобайт.
Люк со скрежетом отворился. Ксенобайт вошел. Где-то посреди темного коридора он неожиданно обернулся. Его взгляд столкнулся с угрюмым взглядом младшего дознавателя. Какое-то время они глядели друг другу в глаза. Наконец в глазах Молха мелькнул страх, он отвел взгляд и пробурчал:
— Идите, мастер в кабинете...
— Благодарю, уважаемый, — холодно кивнул Ксенобайт. — Мастер Казимир? Мастер, вы не заняты?
Ксенобайт толкнул дверь пыточной. Мастер Казимир сидел в кресле-качалке, задумчиво созерцая дыбу.
— Я нонче не работаю, — угрюмо буркнул палач.
— Чего так? — удивился программист.
— Отпуск у мене. По состоянию душевного здоровия.
— А что, никак пошатнулось?
— Есть маленько.
— Весьма соболезную. Но я к вам не по делу. Так, побеседовать.
— О чем же?
Ксенобайт непринужденно присел на краешек какого-то сложного агрегата.
— Признаюсь, наше расследование убийства его пресвятейшества зашло в тупик. Вот вы, как человек многоопытный... Что думаете?
— А чего мне думать? — усмехнулся палач. — Мое дело не думать. Мое дело — правду добывать. Казимиру приводят человечка, спроси, говорят, то-то и то-то... Я спрашиваю. А человечек отвечает. Сделай, говорят, чтобы сознался. Я делаю. А что отвечает? В чем сознается? Мое дело — сторона.
— Угу, значит — сторона... — задумчиво кивнул Ксенобайт. — А все-таки?
— Да что ты заладил... Демон его загрыз. И поделом, поганцу. Уж сколько он, поганец, беззакония утворил — как земля только носила. Вот и не выдержала — пришел демон из степи, да и порвал его на кусочки...
— Не, не демон, — рассеяно покачал головой Ксенобайт. — Демона я уже спрашивал. Говорит — не он.
Казимир озадаченно глянул на Ксенобайта.
— Врет? — нерешительно предположил палач.
— Не похоже. Скажите, мастер, а что, в последнее время не происходило ли чего в домене? Какие- нибудь перемены...
— Да не, все по старому, — пожал плечами Казимир.
— Я вас понял. Ну что ж, пойду я...
Ксенобайт, ссутулившись, направился к выходу. На пороге пыточной он вдруг оглянулся и, оглядев помещение, заметил:
— Чистенько тут у вас...
— Ну, дык... Моем...
— Каждый вечер моете?
— Точно так.
Вернувшись в офис, Ксенобайт, рассеянно оглянувшись, принялся рыться в архиве.
— Что ищешь? — спросил Ксенобайт.
— Личное дело Казимира.
— Что, накопал чего?
— Не знаю. Просто нутром чую: что-то там нечисто... Вернее, наоборот, чисто... Тьфу...
