свет. В два прыжка я достигла этого места и поняла, что моя радость была несколько преждевременной. Это точно было окно, беда в том, что в него и кот бы пролез с трудом, а мне не стоило и пытаться, ко всему прочему, окно было почти полностью скрыто высокой травой, я протянула руку и обожглась, нащупав стебли крапивы.

– Что ж, стоит попробовать в другом месте, – вздохнула я и отправилась дальше.

Всего таких окошек оказалось пять: крошечное окошко и крапива по соседству. Обилие крапивы свидетельствовало о том, что здание необитаемо. Я посмотрела на часы, 8.00 утра, надо полагать, значит, с момента моего похищения прошло довольно много времени. В восемь утра люди отправляются на работу, может, стоит позвать на помощь? Синий намекал на то, что занятие это зряшное, наверное, он знал, что говорил, и все же стоит попробовать. Я вплотную придвинулась к окошку и заорала что есть мочи:

– Люди… помогите… вытащите меня отсюда… – И для большей убедительности высунула руку, не боясь крапивы, с тоской думая, что мою руку вряд ли кто увидит… Вдруг ладони коснулось что-то теплое и влажное, а я от неожиданности охнула и отдернула руку. «Крыса», – мелькнуло в голове, и я мгновенно покрылась гусиной кожей. Скажу по секрету, крысы мне противнее маньяков… Неплохо бы чем-нибудь вооружиться, на худой конец, подойдет и камень, вдруг их здесь целые полчища? Не успела я запугать себя до обморока, как услышала тихое поскуливание, заглянула в окошко и остолбенела: рыжая с белым шерсть, мокрый нос, добродушный взгляд.

– Кузя, – пролепетала я, Кузя в ответ робко тявкнул, а затем вскочил, так что теперь я видела только его лапы, и громко залаял. – Кузя, – обрадовалась я. – Дорогой ты мой пес, умница, нашел меня… Кузя, приведи кого-нибудь из людей… беги к Петровичу, – отдала я приказ, поняв, что говорю много, а пользы от этого пока что нет. – Найди Петровича и приведи сюда.

Тут послышался шум, точно сквозь заросли пробивалось стадо слонов, и через секунду я увидела физиономию племянничка.

– Дарья, – шмыгнув носом, позвал он торопливо и вытер глаза кулаком. – Ты как?

– Святые угодники, – обалдела я. – Откуда ты взялся?

– Я это… ты только не злись.

– Тебе в лагере быть положено, ты что тут вообще делаешь? – В этот момент я сообразила, что скандалить можно и дома, а сейчас мне лучше поскорее покинуть подвал. Я вспомнила про Синего и едва не осела на пол: что, если он вернется, а здесь Сенька? – Марш отсюда! – рявкнула я. – И держись рядом с Кузей. Иди к Петровичу…

– К нему Чугунок убежал.

– И этот здесь? – Возмущение мое не знало границ.

– Ага, – вздохнул Сенька. – Я тебе все расскажу. Ты только не нервничай. Может, мы не очень хорошо поступили, но в конце концов оказалось, что все правильно, то есть… Дарья, я так испугался, – всхлипнул он. – Думал, этот гад… С тобой правда все в порядке?

– Конечно, чего мне сделается. Очень я боюсь каких-то гадов. Чугунок давно убежал?

– Минут двадцать.

– Ага… А где мы?

– На улице Кирова.

– На Кирова? – удивилась я. – Так это недалеко от дома.

– Недалеко, – устроившись на коленях, чтобы лучше меня видеть, согласился Сенька. – Совсем рядом школа, а здесь дома, то есть коттеджи.

Теперь я примерно представляла, где нахожусь. Когда-то улица Кирова была целиком застроена одноэтажными домами, ничем не отличающимися от деревенских. Пять лет назад неподалеку построили здание цирка, и район сильно изменился, здесь выросли шестнадцатиэтажные дома, после чего проложили троллейбусную линию. От былого деревенского уединения следа не осталось, однако цивилизация в виде многоэтажек дошла только до оврага, разделяющего улицу Кирова на две части, вдоль оврага располагались сады, внизу протекал ручей, и это, должно быть, явилось непреодолимой преградой для строителей. Но и по ту сторону ручья развернулась стройка: другой конец улицы Кирова облюбовали люди со средствами. Сначала здесь появилось несколько коттеджей, а потом они начали расти, как грибы после дождя. Если Сенька говорит, что рядом школа, значит, мы по соседству с оврагом, дома здесь в основном недостроенные, оттого Синий и советовал мне орать громче, все равно никто не услышит. Если Чугунок убежал двадцать минут назад, значит, скоро должен вернуться, лишь бы Петрович оказался дома… Чугунок парень сообразительный, не застанет Петровича – приведет еще кого-нибудь, а Синему совершенно незачем возвращаться, раз он собрался уморить меня жаждой. Все-таки я здорово нервничала, оттого сурово осведомилась:

– Так какого черта ты не в лагере?

Сенька вздохнул:

– Чугунок сказал, что ни под каким замком ты не сидишь, а шляешься по городу, он лично видел. Выходит, решила сама поймать убийцу. Я испугался… за тебя и из лагеря сбежал.

– А Чугунку в лагере сорока рассказала, что я по городу шляюсь?

– Ваське в лагере не понравилось, и он в тот же день удрал. А потом встретил тебя возле магазина рядом с домом, где Турок жил. Ну и заинтересовался, стал за тобой следить. Вчера он в лагерь приехал, и я тоже сбежал, потому что за тебя беспокоился. А на кухне твое письмо, мы его прочитали и решили: будем рядом, для страховки, мало ли что.

– Так это ты вчера в квартире был и чашку в неподходящее место засунул?

– Я. Мы с Васькой по очереди дежурили, и очередь была его, он прибежал и говорит: «Ментов понаехало, говорят, Турка убили». Мы стали думать, что дальше делать, пьем чай, вдруг вы на «Жигулях», мы с Васькой все попрятали – и в маленькую комнату. Я под кровать, а Васька в шифоньер. Потом Васька в окно вылез, сбегал на разведку, говорит, вы уезжать собрались. Ну, я перепугался, думаю, а вдруг ты в лагерь, а нас там нет? В общем, тоже в окно вылез, и мы стали думать, что же делать дальше. Вдруг слышим, машина уехала, мы во двор, машины нет и Кузи нет, он в будке спал… Мы хотели домой вернуться, раз в лагерь нам раньше тебя все равно не попасть, но тут Васька в кустах того дядьку нашел, Родионова.