(чернее этого дня я ничего не могла припомнить за последние два-три года). Александр Сергеевич смотрел туманно, время от времени покашливал, но заговорить не решался. Мне тоже ничего умного не приходило в голову, а глупостей я уже столько сказала, что лучше мне было помолчать. Не знаю, сколько бы мы так просидели на моей кухне, но тут в окно тихонько постучали. Родионов насторожился и зачем-то выключил свет, а я, выглянув в окно, увидела Чугунка с верным Кузей, распахнула одну створку и спросила:

– Чего тебе?

– Дарья, Упырь хочет встретиться. – Тут он заметил Родионова, осекся и даже побледнел, затем развернулся на пятках и рванул через двор.

– Стой! – заорала я и полезла в окно, Родионов лихо перемахнул через подоконник и в три прыжка догнал мальчишку. Он не учел только одного: Кузя с виду сама доброта, но постоять за своих друзей умеет. Пес вцепился ему в штаны… в верхнюю их часть, ту, что ниже спины, Александр Сергеевич сначала взвизгнул, а потом порадовал нас такой отборной бранью, что его великий тезка, знаток русского языка, здорово бы удивился. Я ухватила Кузю за ошейник и заорала:

– Сенька! – Племянник, высунувшись в окно, с непониманием смотрел на то, что мы выделываем в свете фонаря, затем неловко вывалился на асфальт, сказав: «Зараза», и наконец-таки оттащил Кузю. Тот лаял, брызгал слюной и никак не желал успокоиться. – Да что ж это такое? – простонала я, заметив во всех окнах изумленные лица соседей. Затем перевела взгляд на спортивные штаны, в которые был облачен Родионов, точнее, на то, что от них осталось, и сказала в крайней досаде: – Вы бы, Александр Сергеевич, прикрыли оголенные места, люди смотрят. – Но Родионов меня не слушал, он крепко держал визжащего Чугунка и на все прочие места ему было наплевать. – Отпустите ребенка, – рявкнула я и попыталась прижать Ваську к груди, тот вцепился в меня обеими руками и теперь визжал скорее из вредности, чем от испуга. – Идемте в квартиру, – наконец высказала я здравую мысль, и мы пошли: сначала я, затем Родионов, одной рукой державший за шиворот Ваську, а другой вырванную часть штанов в тщетной надежде прикрепить ее на место, замыкали шествие Сенька с Кузей. Кузя упорно не желал успокоиться, и его пришлось запереть в ванной. Сенька из чувства солидарности закрылся с ним, надеясь, что так он быстрее успокоится, а мы втроем устроились в кухне.

– Ты что творишь? – спросила я Чугунка, на всякий случай запирая окно. – Что ты меня на весь двор позоришь?

– А чего он меня за шиворот?

– Нечего удирать было! – рявкнула я и без перехода спросила: – Где Упырь?

– При нем говорить не буду, – хмуро заявил Чугунок, косясь на Александра Сергеевича. Родионов кашлянул, выдержал паузу и заговорил:

– Сегодня Дарью Сергеевну едва не сбила машина. – Чугунок поднял плечи и испуганно посмотрел мне в глаза, а он продолжил: – Думаю, – нет, уверен, – ее хотели убить. Спросишь почему? Потому что она видела человека, задушившего Зюзю. Это очень плохой человек, и, пока он гуляет на свободе, Дарья Сергеевна в опасности.

– Вы мент, а Упырь сказал, с ментами говорить не будет, только с Дарьей. Дарье он верит, а вам нет. И ни в жизнь вы его не убедите, вот что хошь делайте, уж я-то Упыря знаю. Для него мент все равно что…

– Может, ты заткнешься? – вздохнула я.

Васька шмыгнул носом и принялся разглядывать свои руки. Длилось это минут десять, не меньше, мы терпеливо ждали, наконец мальчишка отвлекся от созерцания своих немытых ладоней и жалобно позвал:

– Сенька.

Явился племянничек и сказал с порога:

– Говори.

– Упырь в спортшколе, в подвале.

– Как он туда попал? – ахнула я, но тут же прикусила язык. Чугунок вздохнул:

– Велел передать: он ждет до четырех утра. И еще: будь осторожна, проверь, не следит ли кто за тобой. Понимаешь?

– Конечно, что я, телик не смотрю? Ты как его нашел?

– Никак. Не я его, а он меня. Упырь здорово перепугался, дружки его к родственникам укатили, а ему податься некуда: мать – пьяница, и, пока ей втолкуешь что к чему, раз сто порешат…

– Из дома ни шагу, – заявила я, поднимаясь со стула. Мальчишки переглянулись и обратили свой взор на Родионова.

– Ты куда? – вдруг спросил он меня.

– В школу, естественно.

– Еще чего. – Александр Сергеевич приободрился, глаза его горели праведным гневом, лицо было полно решимости.

– Интересно, кто меня остановит? – на всякий случай проявила я интерес.

– Дарья! – рявкнул он, но тут же сбавил обороты, повернулся к Чугунку и зашипел: – Ты сам с Упырем разговаривал?

– Не-а. Пацан подошел, из его дружков, и сказал: передай Дарье, Упырь поговорить хочет. Ну и про подвал в спортшколе объяснил.

– Вот-вот, – ехидно кивнул Родионов, – а в подвале вместо Упыря злой дядя… – Он шагнул в прихожую, где у меня стоит телефон, но я, невежливо оттолкнув его, загородила телефон своей грудью… или спиной, вообще-то грудь моя была обращена к Александру Сергеевичу вкупе со всем остальным, а телефон, естественно, был за спиной… и чем я его загораживала, еще вопрос, но в ту минуту мне было не до этого.

– Только попробуй, – прошипела я. – Там ребенок, и он нуждается в помощи.