— Вы не меньший хитрец, господин адъютант, — парировал де Сабле, — Вы людей насквозь видите.

`'Но только не себя' , — подумал господин адъютант. А де Сабле продолжал:

— Но ваши товарищи зря так напряглись. Клянусь мачтами 'Короны' , всему экипажу пришлись по душе забавные художества наших остроумных пассажиров. Даже ветераны, закаленные в плаваньях морские волки, и те говорят, что таких бедовых ребят еще не брала на борт славная 'Корона' .

— А я знаю, — сказал Рауль, — Разведка сообщила.

— Вы называете своей 'разведкой' юнцов из Королевской Гвардии, которые шныряли среди тюков и мешков с провиантом и чуть не обрушили на себя клетки с курицами? Вы, надеюсь, не обиделись на мою шутку, господин адъютант?

— О нет, — сказал Рауль, — Надо вам сказать, 'бедовые ребята' в полном восторге от славной 'Короны' , ее дружного экипажа и самого путешествия, господин моряк.

— Постучите по дереву, — попросил де Сабле, — Я немного суеверный.

И он постучал по грот-мачте, у основания которой они находились в этот момент.

— Чтобы плаванье было удачным, — сказал Рауль, повторив действие де Сабле. Он на мгновение задержался, любуясь надутыми попутным ветром парусами 'Короны' , синевой моря, дельфинами, играющими в волнах, рассекающими воздух морскими птицами.

— А вам наверняка будет приятно узнать, что наши мачты сооружены из сосен, которые выросли в лесах одного вашего друга, — сказал помощник капитана с улыбкой.

— Какие же они здоровущие! — восхитился Рауль.

— Да и друг ваш подстать этим мачтам — такой же здоровущий! Одна из легенд галеона 'Корона' гласит о том, что когда в тридцать шестом году судостроитель Шарль Моррье из Дьеппа[62] приступил к работе над лучшим кораблем Франции, этот могучий сеньор одним махом взваливал на фуры гигантские бревна, которые дюжина молодцов с великим трудом отрывала от земли.

— Портос! — воскликнул Рауль, — Да, помню. Он что-то говорил о своих мачтовых лесах.

Он погладил деревянную мачту.

— Жаль, что Портос не видит нашу 'Корону' во всей красе.

— Силач Портос не знает о судьбе его сосен? Не знает, что уже больше двадцати лет 'Корона' считается лучшим кораблем нашего королевства?

— Сто пудов, не знает, — сказал Рауль убежденно, — Уверен, если бы Портос знал то, что вы мне сообщили — об этом бы уже знала вся Франция. Такой уж он человек. Он очень важничал бы. Вернее, очень гордился бы.

— Но финансовые дела, контракты от имени Портоса заключал с судостроителями его управляющий, жирдяй с очень странным именем, не то Мушкет, не то Мушкетон, не то Арбалет?

— Мустон, — уточнил Рауль, — С некоторых пор его зовут Мустон.

`'И `'жирдяй Мустон' , наверно, неплохо наварился на мачтах из портосовских лесов' , — подумал Рауль не без иронии.

— А вы расскажите симпатяге Портосу — вы не в обиде за это слово, виконт? — все, кто знают г-на Портоса, утверждают, что он ужасно симпатичный.

— Симпатяга и есть, — сказал Рауль.

— Расскажите ему про наши мачты, пусть Портос порадуется! И поважничает! Когда вновь увидите Портоса.

— Не факт, что я когда-нибудь снова увижу 'симпатягу Портоса' , — вздохнул Рауль.

— Но вы же хотите снова увидеть вашего друга? — спросил моряк.

— О да, — сказал Рауль, — Конечно, хочу! Но идемте, господин де Сабле, нас ждет наше начальство.

— Ваша взяла, капитан, — сказал Бофор, — В картежной баталии победа осталась за вами, морской волчара!

''Морской волчара' прикусил губу. Обладателя великолепной библиотеки некоторые выражения Бофора смешили — и чаровали. Бофор подвинул к капитану его выигрыш.

— Так берите же ваш трофей, капитан.

Капитан де Вентадорн замешкался.

— Монсеньор, я готов поверить вам на слово.

И до капитана 'Короны' дошли слухи о том, что разорившийся герцог назанимал денег у кого только можно.

— Берите, говорят вам! — сказал герцог настойчиво, — Деньги — это пыль, приходят и уходят. А сейчас припрячем картишки. Не будем показывать дурной пример нашему молодняку. Предлагаю партию в шахматы.

— Почту за честь, монсеньор, — сказал де Вентадорн вежливо.

— Ага! — обрадовался Бофор, — Белые начинают и выигрывает.

— Это еще как сказать, — заметил капитан.

— Е-2 — Е-4, — сказал герцог, — Тупо, но так все ходят.

— Ничего не имею против, — ответил капитан.

— А вот увидите, на этот раз Фортуна будет за меня! Только не вздумайте поддаваться, капитан!

— Обижаете, монсеньор. Я уже говорил, это не мой стиль. Даже вам, Великому Адмиралу… Пусть победит сильнейший.

— За это я вас и люблю, дорогой капитан! Но и наглые же ваши пешки, так и лезут на рожон! Уводите своего короля, сударь, ему грозит атака моей конницы.

— Ваша конница разбита, — сказал капитан.

Белый шахматный конь составил компанию черным пешкам на столе вне шахматной доски.

— А я беру вашу ладью, — сказал Бофор, — Непростительная оплошность для морского волка потерять ладью. Ого! Вы идете ферзем? Не рано ли выводить такую фигуру?

— Самое время, — сказал капитан.

— Смело! — сказал герцог, — Вы и в бою такой же безбашенный, как в шахматах?

— Увидите, — лаконично сказал Ришар де Вентадорн.

— Знать бы, — сказал Бофор задумчиво, — Кто будет моим преемником, будущим Адмиралом Франции. Хорошо, если бы вы, капитан де Вентадорн.

— О нет, — ответил капитан, — Я на моей 'Короне' пожизненно. Пока смерть не разлучит нас, как говорится.

— Обрученный с морем, — проговорил герцог, — А ведь вы более меня достойны этого звания.

Капитан пожал плечами.

— В нашем королевстве звания порой достаются не по заслугам а по происхождению. Но с вами не тот случай. Вы-то на своем месте. И дай Бог нам служить стране и королю под вашим началом до конца столетия.

Преемником герцога де Бофора, Великим Адмиралом Франции в 1669 году станет двухлетний граф де Вермандуа, сын короля Людовика XIV и Луизы де Лавальер, чего ни сам ныне здравствующий адмирал, ни капитан 'Короны' не могли вообразить в самых фантастических прожектах.

— Шах, — сказал капитан, — Шах вашему королю.

— Шах еще не мат, — сказал Бофор, — О! Вот и помощь подоспела. Садись на мое место, дружище, — сказал герцог Раулю, — И продолжай за меня партию с господином капитаном, а я пока посмотрю эти документации. И вы присаживайтесь, молодой человек, — слова эти относились к барону де Сабле, — В ногах правды нет.

— Не лучше ли сделать турецкую ничью, господин капитан? — предложил де Сабле.