В сторону эту и ту она на плечах развалилась.
Итимонея огромного сверг Полидевк и Миманта:
Первого он, в подгрудье ногою ударивши легкой,
Вмиг простер на земле, а второго, едва лишь вплотную
Тот подошел, кулаком он над левою бровью ударил,
Веко ему оборвал и оставил глаз обнаженным.
Ранил в самый пах Талая, Биантова сына,
Но не убил его, — только слегка ободрав ему кожу,
Медь, кишок не задев, ниже пояса проскочила.
Также Ифита, Евритова сына, стойкого духом,
Палицей крепкой своей Арет понапрасну ударил,
Ибо смерти Ифит пока обречен еще не был.
Сам же Арет погиб от удара Клития вскоре.
После того Анкей, бесстрашный отпрыск Ликурга,
Быстро секиру подъяв большую, а левой рукою
Бебриков сам, за ним же вослед понеслись Эакиды,
С ними подвигся Язон, преисполнен Ареева пыла.
Точно отару овец несметную в зимнем загоне
Серых стая волков пугает, когда, не заметно
От пастухов и чутких собак ворвавшись, вслепую
Ищет она, что ей прежде схватить при внезапном набеге,
Видя вокруг так много овец, которые жмутся
В куче друг к другу тесней, так толпы бебриков буйных
В страх и смятенье привел отряд героев минийских.
Иль пчеловод из скалы начинает выкуривать дымом,
Пчелы на первых порах собираются в улье все вместе,
Громко гудят и нестройно теснятся, потом, уступая
Дыму, прочь от скалы унестись поспешают подальше,
Так и враги не смогли устоять, но врозь разбежались,
В глубь Бебрикии неся известье о смерти Амика.
Жалкие, не догадались они, что другое несчастье
Страшное близилось к ним. Виноградники их и жилища
Лик разорял враждебным копьем, явившись с мужами
Битвы вели племена за железом богатую землю,
И расхищали уже враги их жилища и хлевы.
В свой черед и герои овец без числа закололи.
Тут один среди них промолвил слово такое:
«Сами судите теперь, что бы стало с врагом столь бессильным,
Если бы с нами сюда привело божество и Геракла.
Мню я так: будь он тут при нас, то дело, конечно,
И не дошло бы, друзья, до кулачного боя, но сразу,
Как появился б Амик с условьем своим, под ударом
Ныне же, по нераденью Геракла на суше оставив,
По морю мы плывем. И скоро каждый познает
Лютую долю свою, коль от нас он далеко остался».
Так говорилось в толпе… А случилось все волей Зевеса!
Там оставались они в теченье всей ночи, лечили
Раненым язвы друзьям и, жертвы свершив в честь бессмертных,
Ужин соорудили богатый себе, и не брал их
Сон за кратером вина при ярко пылающих жертвах,
Но, увенчавши себе белокурые кудри ветвями
Все на морском берегу под лиру Орфея согласный
Гимн завели. И вкруг них ликовал при безветрии берег.
Славили ж в песне они ферапнейского Зевсова сына.348
Но когда росные солнце холмы осветило лучами,
С края поднявшись земли, овцепасов от сна пробуждая,
Сразу причалы ладьи отрешив от приморского лавра
И на корабль нагрузив сколько нужно им было добычи,
С ветром попутным в Босфор вошли они водоворотный.
Тут наподобье скалы высокой вздымается кверху
Вздыбившись до облаков. Не посмеешь даже помыслить
Ты, что уйдешь от участи злой, — волна нависает
Над серединой ладьи, грозя, словно туча, но сразу
Низится, если случайно искусного кормчего встретит.
Так и теперь положились на Тифиса ловкость герои
И пронеслись без вреда, но со страхом большим. На другой же
День к той земле, что напротив Вифинской, причал привязали.
Сын Агенора Финей там жил у прибрежия, — беды
Наилютейшие он выносил по сравненью с другими
Сын Лето, — ибо даже Зевесову волю святую
Смертным в своих прорицаньях Финей открывать не боялся!
Вот за это Зевес ниспослал ему вечную старость,
Отнял сладостный свет очей у него, не дозволив
Радость и в пище обильной иметь, хоть ее все соседи
За прорицанья ему домой постоянно носили.
Но, чрез гряду облаков налетая внезапно из дали,
Гарпии всякий раз изо рта и из рук его пищу
Клювами всю похищали. Порою от пищи ни капли
Ибо зловонье они разливали. И сил не хватало
Пищу не только приблизить к устам, но даже поодаль
Просто стоять. До того смердели пира объедки!
Сразу, едва уловил голоса и шаги он дружины,
Понял старик, что прибыли те, с чьим приходом, согласно
Воле божественной Зевса, своей насладится он пищей.
С ложа, как призрак бездушный, он встал и, опершись на посох,
Им навстречу пошел бессильной стопою из дома,
Щупая стены рукой; когда шел он, дрожали колени;
