По неразумью они, и немедля вспыхнула ссора
Страшная, из-за того что отплыли, сильнейшего бросив
Из сотоварищей. Сам Эзонид, растерявшись, в смущенье
Не в состоянии был ни о том, ни об этом ни слова
Вымолвить, — нет, он сидел, удрученный бедой несказанной,
Дух свой круша. Теламона же гнев охватил и сказал он:
Бросить Геракла! Пошел от тебя этот замысел, чтобы
Слава его, пронесясь по Элладе, твою не прикрыла,
Если нам боги даруют на родину снова вернуться.
Но что пользы от слов? И я товарищей брошу
Тех, что в согласье с тобой подстроили это коварно».
Молвил и бросился он на Тифиса, Агния сына,
Очи же стали совсем, как огня палящего искры.
И понеслись бы герои обратно к пределам Мизийским,
Противоборствуя морю и ветра немолчному свисту,
Гневною речью сдержать не сумели бы сына Эака.
Бедные! Горькая их ожидала в грядущем отплата
От Геракла за то, что его отыскать помешали:
Их, возвращавшихся с игр, после смерти Пелия данных,
Он на Теносе убил, окруженном пучиной морскою,
После насыпал курган и две стелы в их память поставил.
Ныне одна из тех стел, на диво великое людям,
Движется взад и вперед под дыханием шумным Борея.
Долгое время спустя совершиться тому надлежало,
Главк, толкователь премудрый словес Нерея владыки.
Голову в космах густых и до бедер грудь выставляя
Вверх над равниной морской, могучей рукою за днище
Он ухватился ладьи и им, поспешающим, крикнул:
«Вы почему, вопреки великого Зевса решенью,
В город Зита везти хотите героя Геракла?
Роком ему суждено для безбожного Еврисфея
В Аргосе полных двенадцать трудов, напрягаясь, исполнить,
Чтобы бессмертных богов сотрапезником стать по свершенье
А Полифему назначено в устье Кия воздвигнуть
Город преславный в тяжелых трудах для мизийцев и вскоре
Долю исполнить свою в земле беспредельной халибов.
Гила же, страстью к нему воспылав, ныне сделала нимфа
Мужем своим, а герои, ища его, оба остались».
Молвил он так и, нырнув, погрузился в немолчные волны.
Завертью вкруг закружилась вода и пеной покрылась,
Темною стала и полый корабль понесла через море.
Радость объяла героев… Поспешным шагом к Язону
Руку его обхватив, крепко обнял его и промолвил:
«Друг Эзонид, не сердись на меня, если по неразумыо
В чем-нибудь я погрешил. Я жалею и сам, что промолвил
Дерзости полное, впрямь несносное слово. Давай же
На ветер бросим ошибку и будем, как были, друзьями».
Сын же Эзона ему ответствовал словом разумным:
«Милый, меня ты немало задел оскорбительной речью,
Молвил пред всеми, что я погрешил против мужа благого,
Но раздувать, будь уверен, не стану я едкого гнева,
Не за имущество, гнев возымев, на меня осердился,
Но из-за друга героя. И мню я, что так же с другими
И за меня ты поспоришь, коль схожее нечто случится».
Молвил… Они примирились и сели, где раньше сидели.
А из оставшихся двух один по воле Зевеса
Должен был град, соименный реке, основать средь мизийцев
В будущем; ну, а другому пришлось, воротясь, за работу
Для Еврисфея приняться опять. И земле он Мизийской
Так пригрозил, что разрушит ее совершенно, коль участь
И, как за Гила залог, для Геракла отобраны были
Наизнатнейших мужей сыновья, и дана была клятва,
Что никогда не оставит народ своих поисков Гила:
Вот почему и поныне еще кианийцы про сына Фейодамантова,
Гила, вопрос задают и пекутся
О дивнозданной Трехине.344
Геракл поселил в ее стенах
Отроков тех, что ему как заложники посланы были.
Плыл весь день и всю ночь корабль, подгоняемый ветром,
Дувшим с порывистой силой. Но тотчас же ветер улегся,
В море вдающийся брег, что на вид широким казался,
Прямо на веслах к нему на восходе солнца пристали.
Были на нем и загоны для стад, и стоянка Амика;
Бебриков царь надменный, рожден был он нимфой вифинской
Мелией, что зачала с Посейдоном Генетлием345 сына;
Всех на свете людей превзошедший злобною спесью,
Он и для странников ввел такой закон непристойный:
Не отплывать никому, наперед не потщившись в кулачном
С ним потягаться бою, и немало убил он соседей.
Так и теперь, подойдя к кораблю, чтоб спросить о причине
Плаванья и мореходах, надменностью всех он обидел,
