xlink:href='#footnote_210'>210
Вся бежала Пелопа земля, что простерлась до Истма,
Кроме Аргоса лишь с Эгиалом; туда не ступали
Ноги Лето, затем что над Инахом211 Гера владычит.
Дирка со Строфией купно спешили; на них опирался
Чернокремнистый отец Йемен;212 но медлительным ходом
Тек, отставая от них, Асоп,213 что перуном расслаблен.
О хороводах, и бледность покрыла робкой ланиты,
Ибо страшилась она за дуб соприродный, увиден.
Как сотряслась Геликонова грива. О Музы, откройте,
Правда ль, что с деревом вместе на свет рождаются нимфы?
Нимфы ликуют, когда от дождей кудрявится древо;
Гневом вспыхнул меж тем во чреве еще материнском
Царь Аполлон и Фивам прорек ужасное слово:
«Фивы, к чему искушать вы свою хотите судьбину?
Не принуждайте меня, о злосчастные! — ныне пророчить.
Змей великий еще не сражен; пресмыкаясь, ползет он.
Страшной украшен брадой, свой путь зачиная от Плейста,
В девять обвивши колец Парнаса снежные выси…
Все же слово скажу, верней, чем вещанье от лавра:
Стрелы в крови; вы детей жены преступноречивой214
Пестовать будете — но не меня! Вам меня не лелеять,
Ни Киферону вовек; я, чистый, вверюсь лишь чистым!»
Так он сказал; и снова Лето в блужданья пустилась.
Края Ахейского, как и Голика, град Посейдонов,215
И Ойкиада, приют Дексамена,216 сельская Бура, —
Путь обратила она к Фессалии. Кинулись в бегство
И Анавр и Лариса, а с ними Хироновы горы,
Все же в груди у тебя, о Гера! жестокое сердце
Не умягчалось нисколь, когда Лето воздымала
Обе в моленье руки, понапрасну речи вещая:
«О фессалийские нимфы, о дщери потока! Просите
Волны отец, чтобы Зевсовых чад в водах я родила.
Фтийский Пеней, для чего, отец, ты с ветрами споришь?
Не на ристалище мы, и нет коня под тобою.
Молви: всегда ль у тебя так ноги легки? Или только
Некто тебя наделил! Не внемлет! О мое бремя,
Где сложу я тебя? Нет в теле крепости больше!
Или помедли хоть ты, Пелион! Помедли, Филиры
Брачный чертог! Ведь нередко на высях твоих и на склонах,
Слезы лия, такою Пеней ответствовал речью:
«Власть велика у богини Неноли, Лето!
Не отвергнул я бы тебя, госпожа; и другие жены, родивши,
Знаю, в водах моих омывались. Но страшно грозит мне
Ныне высотах воссел; без труда он вконец изничтожит
Струи мои! На что ж я решусь? Пенея погибель
Даст ли радость тебе? Пускай свершится судьбина!
Ради тебя я постражду, Лето, хотя бы пришлось мне
И перед реками всеми лишиться славы и чести!
Так, я готов; что нужно еще? 3ови Илифию!»
Молвил, и мощный сдержал он поток; но Арес, воспылавши,
Выси Пангея217 решил до корней из почвы изринуть,
Загрохотал он с высот, и в щит ударил ужасным
Жалом копья — и бранные звоны окрест огласили
Оссу крутую и дол Краннона, отдавшихся эхом
В ветреных Пинда вершинах; Фессалия в страхе великом
Словно на Этне-горе, курящейся пламенем дымным.
Ходит все ходуном, чуть только в недрах подземных
Стронется с места гигант Бриарей и плечами задвижет,
Между тем как в Гефестовой кузне сосуды, и горны,
Друг на друга валясь, гудят и звенят несказанно, —
Столь же разительный гул от щита округленного несся.
Все же Пеней не стал убегать, но с прежней отвагой
Ждал поначалу врага, сдержав проворные воды,
Во благовременье, отче! Спасайся, да зла не претерпишь
Ты за ласку твою, которой вовек не забуду!»
Молвила так — и направила путь, устав от скитаний,
К мореобъятым она островам; но ее отвергали
Так и Коркира, что любит гостей и встречает отменно, —
Ибо всем им с высот Миманта грозила Ирида,
Яростью в дрожь приводя; они же, окрику внявши,
Все разбегались по морю, едва Лето подходила.
Устремила она, к священной земле Халкиопы,
