Младшая Гелия дочь, Фаэтуса; посох блестящий
Из серебра держала она; а Лампетия следом
Шла за стадом коров и пастуший искривленный посох —
Весь из меди он был — в руке сотрясала. Герои
Видеть могли и коров, что паслись у реки на равнине
И на лугу заливном при болоте. И не было вовсе
Черных в том стаде коров, — молоку они были подобны
Цветом своим, и рога золотые их украшали.
Днем миновали герои стада, и в течение ночи
Вставшая рано Заря луча им в пути не послала.
Остров один существует, — цветущий, большой, пред заливом
Он распростерт Ионийским среди Керавнийского моря,
Молвят, что серп лежит под ним (вы простите, о Музы, —
Я против воли о древних делах повествую), которым
Крон детородный член отсек у отца. А другие
Молвят, будто Део этот серп, подрезающий колос:
Ибо некогда в той земле Део обитала,
Там и Титанов она из любви научила к Макриде
Остров, пестун святой феакийцев, — они ведь и сами
Род свой от крови Урана ведут, мужи-феакийцы.
К ним Арго после многих трудов, перед тем понесенных,
С ветром попутным пришел, Тринакийское море покинув.
Принял радушно друзей Алкиной и народ его, встретив
Жертвой отрадною их, и полон был град ликованья,
Ты бы сказал, что всяк был им рад, как родным своим детям!
Вместе с толпой и сами герои так ликовали,
Словно уже достигли родной земли Гемонийской,
К ним приближалось уже несметное воинство колхов,
Что уж давно успели пройти через узкое устье Понта меж
Черных скал, отыскать надеясь героев.
Лишь одного хотели они — Медею обратно
В дом отца отвезти, а не то многостопную битву
Колхи грозили начать, что сулит неизбежные беды, —
Тотчас затеять ее иль потом, по прибытье Эита.
Их, однако, сдержал Алкиной-повелитель, спешивших
Бой немедля начать. Он хотел для обоих, чтоб ссора
Ужас деву объял жестокий, — она многократно
То преклонить мольбой пыталась друзей Эзонида,
То колен жены Алкиноя, Ареты, касалась.
«Я припадаю к тебе, царица, — помилуй, и колхам
Ты меня не давай, чтоб отцу вернуть, если только
Принадлежишь и сама ты к людскому роду, — его же
Быстрый ум, на поступок толкнув легкомысленный, губит.
Трезвый рассудок и мне изменил, но никак не в угоду
Похоти. Гелия блеск мне святой пусть ручателем будет,
Что неохотно ушла из отчизны с мужами чужими
Я: только страх ненавистный меня в то время заставил
К мысли о бегстве прийти, когда я согрешила. Иного
Замысла я питать не могла. Мой пояс девичий
Цел и нетронут, как был в доме отчем. Владычица, сжалься
И умоли своего супруга. Тебе ж пусть дарует
Милость богов взамен и красу, и обилие в жизни,
И детей, и славу вкушать нерушимого града».
Так, вся в слезах, помочь Арету она умоляла
«Лишь ради вас я, мужи, чья доблесть равной не знает,
Ради ваших трудов изнываю я, без которой
Вам и быков бы не впрячь и не снять губительной жатвы
Землерожденных мужей, — я, чья помощь вам даровала
Взять золотое руно и в Гемонию скоро вернуться;
Я, что свою страну и своих родных погубила;
Я, что утратила дом и лишилась радости жизни,
Сделала все для вас, чтобы снова дома, в отчизне,
Вы обитали. Глядеть на родителей взглядом веселым
Жизни блеск, и, для всех ненавистная, мчусь я с чужими.
Бойтесь нарушить вы клятвы и сговор, Эринии бойтесь, —
В ней для молящих оплот, — и возмездье богов, коль к Эиту
В руки я попаду, понесу многострастную кару!
Мне не защита ни храм, ни стена, и помощи нет мне
Ни от кого, кроме вас, к которым теперь прибегаю,
Жалки в своей непреклонности вы и жестоки! Не стыдно
Вам и того, что я перед вами к царице, чужой нам,
Руки простерла в отчаянье. Прежде скрестили б вы копья
Колхи с царем во главе, горделивым Эитом. А ныне
Доблесть свою вы забыли, хоть кучка врагов перед вами».
Так говорила, моля. Из них же, кого ни молила,
Всякий ободрить ее и утешить в горе старался;
Кто копьем потрясал, его рукою сжимая,
Кто обнаженным мечом, и всяк говорил ей, что помощь
Ей окажет, коль суд погрешит перед ней в приговоре.
Тут покуда они на сходке мешкали, с неба
Ночь опустилась, даря покой от трудов и утишив
Сердце в груди у нее сучила тоска непрестанно, —
Пряха усердная так сучит, остановки не зная,
Пряжу в ночные часы, а вокруг нее сироты плачут,
Дети вдовы, и слеза за слезой на щеки сползает
Ей, скорбящей о том, до чего тяжела ее доля;
Так же слезой увлажнялись и девы ланиты, а сердце
