Бурцев начал с общей обстановки. Затем доложил, что первая рота попала под плотный огонь и сейчас залегла в ожидании артиллерии.

— Какую артиллерию? — вытаращил глаза генерал.

— Полковую артиллерию, — вмешался Карпенко. — Без артиллерии рота не сможет взять эти дзоты.

— А вы кто такой?

— Я командир роты, капитан Карпенко.

— Так это твоя рота в овраге отсиживается, а ты сам на «НП» комбата ошиваешься?

— Я прибыл доложить обстановку и жду дальнейшего приказа.

— Что, капитан, — с багровым лицом накинулся на него генерал, — двух душманов испугался, в штаны наложил?!

— Там не два душмана, а пулемёты, — возразил Карпенко.

— Он, видите ли, приказа ждет. Так я приказываю тебе, поднять роту в атаку и брать эти пещеры, и вытряхни говно из своих штанов, трус паршивый.

— Я трус? Это я трус? Да я по горам два года ползаю.

Он побежал по склону к оврагу. Были слышны его команды:

— Гранатомётчиков ко мне. Противотанковыми долбанем их, ребята, да так, чтобы камешки их в щебень, мать их так. — Он выскочил из оврага на противоположный склон и закричал:

— Рота, за мной, в атаку!

Рота выскочила из оврага и цепью пошла вверх, по склону. Из пещер застрочили пулемёты. Карпенко не оглядывался, но Бурцев видел, как падали его солдаты. До «НП» доносился звонкий голос ротного:

— Ванькин, правый пулемёт, Линько левый, мандоните их, ребята.

Взрывы от гранат были почти одновременными. Гранатомётчики сделали свое дело. Вверх взметнулись сноп огня, камней и фрагменты человеческих тел. Пулемёты затихли.

— Рота, за мной, — закричал Карпенко.

За ним бежало несколько человек, а остальные лежали. Подбежав к пещере, он дал на всякий случай очередь из автомата. Пройдя вовнутрь, увидел, что она пустая. Он оглянулся. У входа стояла горстка людей. Вся его рота лежала на склоне. Карпенко развернулся и побежал по склону вниз. Быстро преодолев овраг, поднимался к «НП». Вот уже Бурцев видел его красное лицо и слышал тяжёлое дыхание. Подойдя к «НП» он замедлил ход и шагнул к генералу. Тот стоял с самодовольным выражением лица. Не дойдя трёх шагов до генерала, Карпенко выкрикнул:

— Ну, ты «кровавый мерин», посмотри, что ты с моей роты сделал! Я выполнил твой приказ и положил роту! Тебе эти дырки нужны были! — почти с надрывом кричал он. — Пойди, полюбуйся, там никого нет! С тебя никто не снимет эти погоны, так я их с тебя сорву и по морде ими!

Карпенко потянулся к Мереновскому, тот шарахнулся в сторону. В это время прибыл командир полка и артиллеристы. Офицеры подхватили Карпенко под руки и оттащили от генерала. Мереновский с перекошенным лицом быстро зашагал к БТРу и уехал.

— Что случилось? — спросил Лужин.

— Мереновский приказал роту кинуть на пулемёты, — доложил Бурцев.

— Николай Николаевич, — захрипел Карпенко, — там мои ребята лежат. Они уже не поднимутся. Там лейтенант Роговцев, Санечек, мой дружок со взводом лежит. Это я их убил! — потом как-то сразу сник присел на корточки и зарыдал.

Лужин взял его голову и прижал к себе. Он по-отцовски гладил по трясущейся пыльной голове.

— Эх, Олежка, Олежка, и что же мы творим?! Сами не ведаем что. По нам с тобой давно уже психушка плачет. Чудак! Где ты увидел генеральские погоны. На нём же афганская форма без погон. Это ты под пули лезешь, а он себя бережет, маскируется. Потом Лужин увидел на своей руке кровь.

— Да ты, Олег, никак ранен? Доктора ко мне!

Подбежал доктор.

— Капитан, перевяжи раненого, да спирту дай. Видишь какое состояние.

— Я ему укольчик успокоительный.

— Какой укольчик, перед тобой боевой офицер, а не наркоман. Вечно у тебя спирту нет.

— Не дают же ничего.

— Сталин, тиран был и то своим бойцам фронтовые сто грамм давал, а эти сидят в Кремле, морды отъели, даже спирту им жалко. — Лужин крикнул своему радисту: «Володя, фляжку».

— Пей, Олег, не «кишмишовка» — водка, что ни на есть чистейшая.

Карпенко с жадностью большими глотками отпивал водку из фляжки. Насытившись, он подал фляжку командиру полка. Тот взболтнул ее и разрядив обстановку пошутил: «Да, ты горазд пить, почти фляжку вылакал».

Подъехали еще два БТРа. Из них вышли комдив и заместитель командующего сороковой армией.

— Лужин, что у вас произошло? — спросил комдив.

— Товарищ полковник, — отчеканил Лужин, — капитан Карпенко роту под пулеметы кинул по приказу Мереновского.

Генерал и полковник переглянулись.

— Сколько это может продолжаться? — обратился комдив к заместителю командующего.

— Доложите Вы командующему армией. Он же с маршалом каждый день общается. Пусть маршал уберет его отсюда. Этому… — комдив хотел что-то сказать и осёкся. — Пусть уезжает в Москву — ему место в «арбатском округе».

— Мы уже докладывали маршалу, — ответил генерал, — но пока бесполезно. Ты думаешь, только у тебя? В других дивизиях он тоже натворил. Ему солдаты кличку дали «Кровавый мерин».

— Лужин, спасайте раненых, кто-то же остался живой, я сейчас пришлю вертушки, — приказал генерал. Всех кто участвовал в бою представить к награде. Может хоть этого наверху вдоволь!

Эвакуация раненых и убитых закончилась. От увиденных трупов и крови у Бурцева закружилась голова. Его стало подташнивать. Он первый раз ощутил, что такое боевые потери. Убитыми было двенадцать человек и много раненых. Он смотрел, как их загружают в вертолеты, и все пытался проглотить подступающую тошноту, а она никак не проходила. Лицо Василия стало бледным. Ему так сильно захотелось выпить водки.

— Попросить у Лужина, — думал он. — Нет, неудобно, еще подумает алкаш.

Лужин увидел бледное лицо Бурцева, подошел к нему сам.

— Что, Василий Петрович, первый раз трудно?

— Да, Николай Николаевич, что-то тяжеловато.

— Наверное, подташнивает? Со мной это тоже случалось поначалу. Глотни, — он подал Бурцеву фляжку. Три больших глотка обожгли гортань. Через минуту кровь ударила в лицо, и ему стало легче.

Возвращался полк без приключений. Колонна шла почти без остановок. Бурцев всю дорогу сидел в раздумье. На душе было противно. Задействовали столько войск — почти дивизию, авиацию, спецчасти. Потеряли, столько солдат, а операция провалилась. Душманы ушли, их, видимо, кто-то предупредил.

— Товарищ майор, — обратился сержант к Бурцеву. — Когда Мереновский с вами был, я разговаривал с начальником радиостанции. Сержант знаете, что мне сказал? С этим генералом водители БТРов не хотят ездить.

— Почему?

— Говорит, у водителя вся спина синяя. Сам стоит в люке, а водителя ногой по спине лупит. Таким образом, он командует — остановиться или вперед ехать. Как таких в армии держат и ещё генералов дают?

— Сам думаю, сержант, как оно так получается. Дослужился же до генерала: и лейтенантом был, и взводом командовал, а людей выходит всю жизнь ненавидит. Смотрит на солдата как на пушечное мясо, на его голову становится, как на ступеньку, чтобы подняться по карьерной лестнице вверх.