установок для К-23, а также аппаратурой, необходимой для проведения испытаний управляемых ракет.
Только в начале 1972 г. приступили к заводским испытаниям (автономным пускам с МиГ-21), которые закончили в марте следующего года. Всего в 1972 г. осуществили 20 пусков. По результатам испытаний с МиГ-23 тремя пусками по парашютным мишеням выявили дефект ГСН ДВ-109А, которую пришлось дорабатывать. В 1973 г. был выполнен основной объем заводских испытаний: 16 пусков, включая пуски телеметрических и боевых ракет по парашютным мишеням и по Ла-17. Однако к этому времени летные испытания К-23 на МиГ-23М уже завершились. На начало 1974 г. планировались стрельбы по МиГ -17 на малых и больших высотах, но с принятием К-23 на вооружение совместным решением ВВС, Министерства авиапромышленности и других ведомств 18 февраля работы по К-25 прекратили.
Некоторое время К-25 предполагалось применять в качестве вооружения более перспективных истребителей. Но вскоре стало ясно, что использование ракеты, спроектированной за океаном полтора десятилетия назад, несовместимо с достижением превосходства отечественных истребителей IV поколения над американскими аналогами.
Тем не менее работы по К-25 не оказались полностью бесплодными. Ряд наработок, в частности, исследования по аэродинамической схеме, близкой к поворотному крылу, и по гидравлическому рулевому приводу, использовались в ракетах семейства К-27.
Ракета К-27 (Р-27, «изделие 470»)
К началу 1970-х гг. как в США, так и в СССР осуществлялись программы создания истребителей четвертого поколения. На этапе выпуска аванпроекта по будущему МиГ-29 в качестве основного вооружения перспективных истребителей рассматривались ракеты, предназначенные для самолетов третьего поколения и уже находившиеся на завершающем этапе разработки: Р-60, Р-23 и копия «Сперроу» — отечественная Р-25. Но к середине 1970-х гг. назрела необходимость создания вооружения, по боевым возможностям опережающего американские образцы, а не копирующего их с более чем десятилетним отставанием.
С началом заданных постановлением партии и правительства от 26 июня 1974 г. опытно- конструкторских работ по будущим МиГ-29 и Су-27 на «Вымпеле» в том же году подготовили техпредложения по ракете К-27-соответственно «изделию 470». В 1975 г. работу поручили коллективу во главе с А. Л. Ляпиным. Проектирование осуществлялось под руководством П.П. Дементьева и В.Т. Корсакова.
Перспектива одновременной разработки двух истребителей практически одинакового назначения еще на стадии техпредложения 1974 г. подсказала принципиальное решение создать систему унифицированных ракет: К-27А для легкого МиГ-29 и К-27Б для тяжелого Су-27. Предполагалось, что варианты ракеты будут отличаться только двигательными установками и, соответственно, дальностью пусков. Исходя из сложившейся практики сочли целесообразным предусмотреть для каждого варианта ракеты с различными двигательными установками исполнение с «радийной» и «тепловой» ГСН. Так определилась концепция «модульной» ракеты с варьируемыми ГСН и двигательными установками и унифицированной центральной частью. Вслед за первым техпредложением на «Вымпеле» разработали два дополнения к нему по ракетам К-27В, а затем и по К-27ВУ Многовариантность технических решений в значительной мере определялась отсутствием соответствующего ТТЗ Заказчика.
Однако реализация данной схемы унификации потребовала изыскания специальных мер для сближения аэродинамических характеристик вариантов ракет с почти полуторакратной разницей масс. Еще больше отличались моменты инерции и геометрия изделий.
Эффективность одного из этих мероприятий, а именно применения дестабилизаторов разной площади для компенсации различий аэродинамических характеристик вариантов ракет уже была убедительно подтверждена на ракетах с тепловыми и «радийными» ГСН семейства Р-23/Р-24.
Представлялось очень заманчивым добиться взаимозаменяемости двигательных установок, исключив кабельные и газовые связи аппаратуры управления и газогенератора в центральном блоке с хвостовой частью ракеты. Однако принятая схема «утка» традиционно связывалась с необходимостью размещения в хвостовой части рулевых машин привода управления элеронами. Дело в том, что при свойственном данной схеме переднем расположении рулей их отклонение порождает скос воздушного потока, воздействующего на установленные в хвосте крылья таким образом, что при определенном сочетании углов отклонения рулей и углов атаки и скольжения возникает явление реверса управления по крену — момент от аэродинамических сил на крыльях действует в направлении, противоположном моменту от сил на рулях, и превышает его. Поэтому практически на всех ракетах, выполненных по схеме «утка», рули служат только для управления по тангажу и рысканию, а по каналу крена используются либо обеспечивающие стабилизацию элероны, либо роллероны, ограничивающие скорость вращения ракеты по крену.
Однако конструкторам «Вымпела» удалось прервать этот «порочный круг» и обеспечить управление ракетой по всем каналам дифференцированным отклонением рулей, отказавшись от элеронов. Для этого применили рули уникальной формы — «бабочка» с отрицательным сужением — с хордой в корне, почти вдвое меньшей, чем у законцовок, с отрицательным углом стреловидности по передней кромке и положительным у задней. В результате область наиболее возмущенного рулями потока воздуха оказалась отнесена от корпуса ракеты и оказывала минимальное воздействие на крылья малого удлинения, размах которых был в полтора раза меньше, чем у рулей.
Принятая схема не получила единодушного одобрения. Так, по мнению специалистов НИИ-2 (ныне ГосНИИАС), условиям применения К-27 более соответствовала «нормальная» схема с размещением рулей для управления ракетой в ее хвостовой части. В этом случае снижалось сопротивление при малых углах атаки, увеличивалось аэродинамическое качество. Однако нормальная схема требовала разнесения элементов управления между носовыми и хвостовым отсеками ракеты, что нарушало модульный принцип построения. Ставилась под вопрос и унификация хвостовых отсеков ракет с двигателями разного диаметра. Поэтому конструкторы «Вымпела» проработали и «нормальную» схему», но, опираясь на поддержку ЦАГИ, сохранили избранную ими схему — нечто промежуточное между «уткой» и «поворотным крылом».
Принципиально новые технические решения реализовали и в бортовой аппаратуре ракеты. При реализации обычной полуактивной ГСН на перспективных советских ракетах не удавалось достигнуть превосходства над «Сперроу» А1М- 7М, так как отечественные самолетные РЛС и ГСН ракет уступали американским аналогам по потенциалу подсветки и чувствительности приемника.
Поэтому в ходе разработки для ракет с «радийными» ГСН специалисты НИИП на основании результатов исследований приняли комбинированную схему функционирования. Следует отметить, что на «Сперроу» использовалось более примитивное техническое решение: даже не простое инерциальное управление без коррекции по радио, принятое на Р-24, а стартовая, так называемая «английская» поправка, аналогичная схеме, реализованной в Р-23.
Разрабатывавшаяся в НИИ радиостроения коллективом под руководством заместителя главного конструктора В.В. Чуброва полуактивная радиолокационная головка самонаведения РГС-27 (9Б1101 К) работает по отраженному от цели излучению функционирующих в дискретно-импульсном режиме бортовых РЛС Н0-01 и НО-19, установленных соответственно на самолетах Су-27 и МиГ-29. Впервые в ГСН применена антенная система с трехосной стабилизацией. Применяемые в ГСН цифровые вычислительные устройства обеспечивают реализацию адаптивной логики при воздействии естественных и организованных помех.
Наряду с основным вариантом полета с реализацией метода пропорциональной навигации могут применяться особые режимы наведения, обеспечивающие более благоприятные режимы работы ГСН и радиовзрывателя.
Тепловая головка самонаведения обеспечивает режим длительной работы (до 3 ч) под носителем с включенной системой охлаждения. Углы целеуказания составляют до ±55°. Старт ракеты производится
