эксплуатацию, и нам выделили на нем время. Представляете, мы разработали едва ли не три четверти его начинки, включая принципиально новые фокусирующие зеркала и алгоритмы обработки сигналов, а нас запихали в общую очередь и дают времени чуть ли не меньше, чем остальным! А-э… прошу прощения, вряд ли тебе интересны мои рабочие заморочки.

— И, значит, девочка останется дома одна? — почти враждебно спросила Хина, не обращая внимания на знаки, которые Хибара подавала за спиной Цукки. Она удивлялась сама себе: чего, в конце концов, она взъелась?

— Ой, что ты, госпожа Хина! Уж одна-то она точно не останется. Ко мне сегодня племянница приехала погостить, несколько друзей и родственников вот-вот должны появиться, и вообще народу в доме ожидается целая толпа. В нашем доме проблема, скорее, обратная — как бы в одиночестве остаться. Кроме того, ты уже и сама успела убедиться, что девочка сама за кем угодно приглядит.

— Цу! — позвала Рэнна.

— А?

— Госпожа Хина волнуется за меня. Давай пригласим ее в гости, чтобы она все осмотрела и перестала беспокоиться.

— Пригласим? — переспросила Цукка. — Ты уверена? Сегодня у нас напряженный вечер…

— Да. Она — мой друг.

— О… — вдруг Цукка взглянула на Хину совсем по-иному, чем до того: цепко и оценивающе. — Настоящий друг?

— Еще не совсем, но почти.

— Поняла. Госпожа Хибара, могу я попросить тебя отпустить госпожу Хину с нами? В конце концов, вы имеете право знать, что отдаете ребенка в надежные руки.

— Отпустить… Да, пожалуй, неплохая идея, — на лице директора появилось облегчение. Похоже, она тоже чувствовала себя не слишком уютно от внезапного развития событий. — Хина, сходишь?

— Сходить? — от неожиданного поворота разговора воспитательница даже растерялась. — Мне? Но у меня группа, там Ринако одна…

— Прошу прощения, госпожа Цукка, мы на пару слов! — Хибара ухватила Хину за плечи и едва ли не силой вытолкала из кабинета, захлопнув за собой дверь. — Хина, прошу — сходи. Мне тоже не слишком нравится ситуация. С документами все идеально, но у меня ощущение, словно Рэнну внезапно похищают. Мне хочется, чтобы кто-нибудь взглянул на обстановку у них дома, а я сама уйти не могу.

— И что я там должна высматривать? — шепотом возмутилась Хина. — Плетки и кандалы, на стенах развешанные? Да даже если и найду — нас уже в сторону отодвинули! Что я смогу сделать, если что-то замечу?

— Хина, — директор умоляюще сложила руки на груди, — нижайше прошу! У меня на сердце неспокойно. Ко мне вчера из СОБ какой-то хмырь приходил в чине аж оой-полковника. Девочка, оказывается, с самого рождения под негласным наблюдением состоит из-за своего происхождения. Он вопросы странные задавал, проблемами с ее эффектором интересовался, и взгляд у него какой-то нехороший, словно всех вокруг в государственной измене подозревает. Прошу, просто сходи и посмотри на обстановку. Не надо шпиона из себя разыгрывать, просто твое общее впечатление нужно. Если что, у меня у самой есть связи в СЗД, я могу и туда, и к журналистам…

— Ладно, ладно! — Хина подняла ладони. — Уговорила. Схожу. Только Ринако все-таки одну оставлять не стоит, мало ли что.

— Хорошо, я вашу группу временно с другой объединю. Втроем за двумя группами вполне присматривать можно. Да и ужин скоро.

Хибара дернула дверь в кабинет.

— Все улажено, госпожа Цукка! — радостно возвестила она. — Госпожа Хина сходит с вами.

— Вот и замечательно! — обрадовалась гостья. — Рэ, потопали. Такси я уже вызвала, через пару минут подойдет.

Рэнна молча кивнула. Все-таки она чрезвычайно странная. Любой другой восьмилетний ребенок на ее месте выказал бы хоть какие-то эмоции — радость, возбуждение, неуверенность или даже страх. А она ведет себя так, словно ее из-за одной парты за другую пересаживают. Кстати, а что насчет ее вещей? Зимняя одежда, летняя, демисезонная… Или приемные родители решили оставить все детскому дому и одеть девочку с нуля? Ладно, вероятно, Хибаре виднее, как процедуру отрабатывать.

Вчетвером они прошли по коридорам здания и вышли на улицу. Возле дорожки, ведущей к главным воротам, на площадке визжала и шумела вторая группа. Семилетки под присмотром воспитателей с энтузиазмом носились между каруселями, решетчатыми стенками, горками и песочницами. При их виде на лице госпожи Цукки появилась едва заметная теплая улыбка. Нет, решила искоса наблюдающая за ней Хина, наверное, человек, способный так улыбаться при виде детей, не может оказаться слишком уж скверным.

Когда они проходили мимо площадки, Рэнна внезапно остановилась.

— Я сейчас, — сказала она.

Решительно повернувшись, Рэнна прошла через площадку, непринужденно уворачиваясь от хаотично носящейся детворы, и остановилась у скамейки, на которой сидела девочка — маленькая и худенькая даже для своего возраста. На вид ей едва можно было дать пять лет. Ее имя — Дана Мацума, вспомнила воспитательница. Хина знала ее печальную, но вполне типичную историю: пьющие и буянящие родители, жизнь впроголодь и с постоянными побоями, никакого детского сада, а из игрушек проверяющим удалось обнаружить только несколько старых изломанных пластиковых пупсов, явно подобранных на помойке. Ее предплечья и кисти покрывали маленькие круглые шрамы — следы от потушенных сигарет, некоторые из которых не зажили до сих пор. Она не только не умела читать, но даже и не знала ни одного буквослога. Ее отобрали у родителей (которых, Хина искренне надеялась, за изуверство упрячут в тюрьму хотя бы на год) и привезли сюда три недели назад, но на людях она все еще предпочитала забиваться в дальний угол и почти не разговаривала. Даже опытнейшей Нэнгоро, сейчас сидящей рядом с букварем в руках, пока не удавалось ее разговорить.

Рэнна остановилась перед девочкой, и та испуганно сжалась.

— Возьми! — Рэнна протянула Дане свою несуразную шестилапую куклу. — Это тебе. Его зовут Парс.

Девочка сжалась еще сильнее и принялась, ерзая, потихоньку отползать к краю скамейки.

— Возьми! — повторила Рэнна. — Он твой защитник. Он спасет тебя от плохих людей и не позволит, чтобы тебя били.

Дана замерла. Она нерешительно взглянула на Нэнгоро, и та, быстро сориентировавшись, поощрительно кивнула. Дана нерешительно протянула руку и коснулась плюшевого зверя.

Неожиданно Хине показалось, что кукла шевельнулась сама по себе. Она быстро сморгнула. Нет, разумеется. Просто Рэнна решительно сунула шестилапа худышке. Та несмело взяла куклу — и внезапно вцепилась в нее обеими руками, обняв и прижав к себе, как до того делала Рэнна.

— Все хорошо, — сказала ей Рэнна. — Злых мамы и папы больше нет. И Парс тебя защитит.

Она повернулась и, все так же непринужденно уворачиваясь от детей на площадке, вернулась на дорожку к ожидающим ее спутникам.

— А за ментоблоком даже первого уровня в ее возрасте следует пристально следить. Значит, тебе придется за ней приглядывать по крайней мере период. Не можешь в очередной раз не взвалить на себя весь мир? — иронично спросила госпожа Цукка. — И что насчет каникул, о которых ты так мечтала?

— Я не могу их бросить, — на лице девочки впервые мелькнуло какое-то выражение. — Просто не могу, понимаешь? У них нет ничего, даже родителей. Так несправедливо.

— А Академия?

— Одно другому не мешает. Идем.

И она решительно зашагала к воротам. Хина и Хибара переглянулись, посмотрели на озадаченно глядящую на них Нэнгоро, синхронно пожали плечами и двинулись следом. Обсуждать случившееся Хине решительно не хотелось, по крайней мере, сейчас. Директор, вероятно, испытывала те же чувства. А может, и похуже — она-то «взрослую» Рэнну раньше не видела.

Такси уже ждало — новое, полностью автоматизированное, даже без водительского кресла.