далее как в 1977 году, смерть кумира в поп–музыке все еще продолжала быть мощным двигателем прогресса в чартах, и кое–кто из магнатов рекорд–индустрии прикинул, какие из песен Старра они смогут вытащить на рынок в случае, если он не выживет во время внеплановой операции 13 апреля 1979 года в одной из больниц Монте–Карло. Ему пришлось удалять при помощи лазера полтора метра кишечника после того, как его доставили в больницу, скрюченного от боли, вызванной перитонитом. Так же как это было в шестилетнем возрасте, «внутри меня все как будто перекрутилось». Доктор, который рассказал выздоравливающему Ринго, что, «если бы он позвонил на две минуты позже, ему бы настала крышка», открыто заявил всем доброжелателям и представителям прессы, сгоравшим от нетерпения состряпать некролог, о том, что «пациент — очень храбрый человек и хорошо реагировал на лечение. Многие из больных после операции теряют присутствие духа, однако мистер Старки был бодр, откалывал шутки и флиртовал с медсестрами. Док тора удовлетворены его состоянием, однако о работе на несколько месяцев ему придется забыть».
Хотя он все еще выглядел больным, Старр достаточно поправился для того, чтобы пройти медицинское обследование и вернуться к работе над отложенным «Caveman». После ареста Маккартни в Токио сотрудники мексиканской таможни особенно тщательно обследовали багаж Ринго, но после заключения о том, что «клиент чист», финальная часть съемок была назначена на февраль 1980 года в горах, окружающих Пуэрта–Валларта, неподалеку от Дуранго. Ему предстояло играть Атука, главаря повстанцев в этой доисторической комедии, лишенной каких–либо претензий на интеллектуальность. Никто не предъявлял претензий и по поводу «исторической несправедливости»: Атук приручал динозавров, которые на самом деле вымерли за тысячи лет до того, как люди стали заселять планету. До «Caveman» такие попытки предпринимались не раз: взять хотя бы «One Million Years BC» с участием стройной Барбары Бах (в роли Ланы) или эпизод с обезьяноподобными из «2001: A Space Odyssey», однако по духу фильм, с его грубой прямотой и скабрезными шуточками, был все же ближе к более ранним картинам Бастера Китона, Чарли Чаплина и Лорела и Харди. Помимо лексикона, состоявшего из пятнадцати слов, сочиненного мудрецом племени (слово «ка–ка», в частности, обозначало экскременты, а «зуг–зуг» — половой акт), диалоги состояли по большей части из мычания и стонов вкупе с жестикуляцией, языком тела и гримасничаньем. Для Ринго он определенно давал фору всем фильмам, в которых нужно было учить роль. С целью поддразнить битловских фанатов было решено назначить началом истории 9 октября (день рождения Леннона), миллиард лет до нашей эры.
На нескольких первых фильмах Ринго появлялся в той же личине, которую безуспешно пытался сбросить со времен «Help!», однако он был явно не в том настроении, чтобы задумываться об этом.
Атук, с которым сородичи, использовавшие своих женщин в качестве удочек, обращались как с собакой (если таковые в то время существовали), стал бродягой; организуя вокруг себя группу воинов, он одновременно учится ходить на двух ногах, добывает огонь (и жареных цыплят) и, в самом веселом эпизоде фильма, исполняет музыку вместе со своей группой — один из ее участников ритмично сует руку в огонь и каждый раз вскрикивает от боли. Победив самого большого забияку племени Тонду (его сыграл американский футболист Джон Матузак), он завоевывает Лану (Барбара Бах), объект его давнишних желаний.
Ну просто чертовски смешно. Доверие к Готтлибу как к сосценаристу блокбастера 1975 года «Jaws» («Челюсти») и активная рекламная кампания незадолго до премьеры фильма гарантировали прекрасные отзывы критиков на «Caveman» в обществе, которое с удовольствием поглощает глупости Бенни Хилла. И в самом деле, комментарии американских писак заслуживают того, чтобы говорить о них до бесконечности. Если Chicago Tribune отозвалась о картине довольно сдержанно — «не столько плохое, сколько скучное кино со слабым сюжетом», — то New York Times посчитала его «забавно–эксцентричным», Village Voice — «очаровательным», a Newsday — «инфантильным, но веселым и добродушным». Конечно, Старр не был Марлоном Брандо в роли Дона Вито, но кое–какую выгоду из этого фильма для себя он извлек. Washington Post отвернулась от Ринго, который «размахивал руками и говорил «ка–ка» — такое трудно было ожидать от легендарного битла», зато для более благожелательно настроенных критиков Ринго сыграл «лучше, чем где–либо со времен битловских фильмов»; он был назван «милашкой» и — весьма двусмысленно — «как всегда очаровательным щеночком».
Имея все необходимые составляющие для кассового успеха, фильм не смог привлечь большого количества публики — он шел в полупустых кинотеатрах под открытым небом, а на второй день премьеры в Вест–Энде пришло всего шесть человек.
Как бы эти неудачи ни повлияли на Старра в профессиональном плане, для его личной жизни «Caveman» имел далеко идущие последствия. Поговаривали, что Ринго и главная героиня леди Шелли Лонг «были в дружеских отношениях, но не более того», но гораздо более упорные слухи ходили по поводу его романа с Барбарой Бах, которые подтвердились, когда выяснилось, что Ринго и Барбара собираются пожениться, как только она разведется с итальянским промышленным магнатом Аугусто Грегориани. Не было причин сомневаться в том, что эта «королева второсортных фильмов может охмурить легендарного битла» — все время держась за руки, они, казалось, не сходили с американских телеэкранов весной 1981 года, во время рекламной кампании «Caveman». Вскоре мир облетела еще более неожиданная новость: парочка сняла особняк недалеко от Sunset Strip, а их агенту по недвижимости было поручено найти им подходящее жилье в пределах двух миллионов долларов, в котором бы поселились также двое ее и трое его отпрысков. Опровергая эти слухи, Барбара — как и Ринго — не могла представить, что еще раз вступит в законный брак. («Если я хочу быть с человеком, я буду с ним, совсем необязательно при этом брать себе его фамилию».)
Флирт Ланы и Атука перед камерами, признал Ринго, «плавно перетек в реальную жизнь». Пути Старра и Бах пересеклись еще до съемок фильма.
«Это не была любовь с первого взгляда, — вспоминала Барбара. — Наши чувства друг к другу стали расти по мере того, как мы стали встречаться».
В Дуранго Барбару тронуло, как Ринго развлекал детишек в свободное время между съемками, а он, в свою очередь, восхитился ее стоицизмом, когда Джон Матузак раз за разом кидал ее в реку во время съемок одной сцены — пришлось снять несколько дублей, пока Готтлиб не остался доволен.
Под хрупкой внешней оболочкой Ринго оказался «таким интересным, очень милым парнем», она была в восторге от того, что Ринго сводил ее на танцы в честь дня Св. Валентина в последнюю неделю съемок и пригласил на мексиканский Гран–при. Ухаживания Ринго закончились тем, что «он пригласил меня в свой дом в Монте–Карло, чтобы мы вместе пошли на Монако Гран– при. Я не колебалась ни секунды. Мне все это казалось настолько естественным». В свою очередь, Ринго был по уши влюблен и настолько полон жизни, насколько может быть мужчина среднего возраста со сногсшибательной восходящей звездой на одиннадцать лет моложе его:
«Я впервые так счастлив за многие годы. Я в экстазе».
Этот бурный роман подписал смертный приговор его отношениям с Нэнси Эндрюз и явно не обрадовал бойфренда Барбары, кинематографиста Роберто Кесаду, который проявил галантность и ушел в сторону. Нэнси, однако, не пожелала быть столь же уступчивой. По законодательству США Ринго пришлось выложить кругленькую сумму. Хотя его статус иностранного гражданина был одним из фактов, на который ссылался Старр с просьбой аннулировать ее иск против него (нарушение обещания жениться), прецедент был создан одним из адвокатов шоу–бизнеса, Марвином Митчелсоном — благодаря его ораторскому искусству Мишель Триола отсудила солидную часть состояния ее бывшего любовника Ли Мартина, и с тех пор в Калифорнии любая обиженная любовница была вправе требовать раздела имущества. Наняв Митчелсона своим представителем в суде, Нэнси потребовала «сатисфакции» в размере нескольких миллионов долларов от их совместной собственности и процент от заработков Старра за ее тяжелые труды
