— Послушай, пожалуйста…
Снова тишина, только гул проводов в ожидании моих слов.
Стук бильярдных шаров из-за стеклянной двери, интересно, это все та же игра или уже новая, интересно, ведут ли они счет, снова мысли о воронах на проводе, интересно, отслеживает ли Фрейзер этот звонок?
— Говори, — сказал Фрейзер.
— Я дам тебе имена и даты, все данные о Барри Гэнноне и все, что он накопал.
— Дальше.
— Но я должен знать все, что ты слышал о Майкле Мышкине, все, что с ним происходит, все, что он говорит о Жанетт Гарланд и Сьюзан Ридьярд. И я хочу копию его признания.
— Дальше.
— Я встречусь с тобой в двенадцать дня. Я дам тебе все, что есть у меня, ты дашь мне все, что есть у тебя. И я хочу, чтобы ты дал мне слово, что не будешь пытаться меня повязать.
— Дальше.
— Если ты меня арестуешь, я тут же втяну тебя в это дело.
— Дальше.
— Дай мне время до полуночи. Потом я приду.
Тишина, только гул в ожидании слова.
Стук бильярдных шаров из-за стеклянной двери; интересно, куда подевалась старая пердунья, интересно, может быть, она умерла в своей комнате, и никто ее не нашел; мысли о воронах на проводе; интересно, это Фрейзер меня подставил в доме престарелых Хартли?
— Где? — прошептал сержант Фрейзер.
— Заброшенная заправка на развилке А655 и Б6134, в сторону Фезерстоуна.
— В двенадцать?
— В полдень.
Связь прервалась, гул пропал, ощущения остались.
Стук бильярдных шаров из-за стеклянной двери.
На полу комнаты 27, выворачивая карманы и опорожняя мешки, глядя на крошечные кассеты, подписанные БОКС и ШОУ, включая диктофон:
—
Записывая его и мои слова своим раненым почерком.
—
Откладывая фотографию в сторону.
—
Меняя кассеты, снова включая диктофон.
—
Записывая печатными буквами.
—
Слушая ложь.
—
Переворачивая кассету.
—
Перематывая назад.
—
Нажимая: стереть.
—
На полу комнаты 27, запихивая часть материалов Барри в желтый конверт, облизывая и заклеивая, калякая на лицевой стороне имя Фрейзера.
—
Стоя в дверях моего номера, глотая таблетку и закуривая сигарету, с желтым конвертом в руке и рождественской открыткой в кармане.
—
Осталась последняя дверь.
Полдень.
Суббота, 21 декабря 1974 года.
Между грузовиком и автобусом, мимо заброшенной заправки «Шелл» на развилке шоссе А655 и Б6134.
На площадке перед заправкой была припаркована «макси» горчичного цвета. Сержант Фрейзер стоял рядом, облокотившись на капот.
Я проехал еще ярдов сто, остановился у обочины, открыл окно, включил свой диктофон и поехал обратно.
Поравнявшись с «макси» я сказал:
— Садись.
Сержант Фрейзер, одетый в плащ поверх формы, обошел «виву» сзади и сел в нее.
Я выехал с заправки и повернул налево на Б6134, в направлении Фезерстоуна. Сержант Фрейзер сидел, скрестив руки на груди, и глядел прямо перед собой.
На какую-то секунду мне показалось, что я попал в альтернативную реальность, прямо как в чертовом «Докторе Кто», где полицейским был я, а не Фрейзер, где хорошим был я, а не он.
— Куда мы едем? — спросил Фрейзер.
— Мы уже приехали. — Я въехал на площадку, примыкавшую к обочине, и встал за красным фургоном, торговавшим пирожками и чаем. Заглушив двигатель, я спросил:
— Хочешь чего-нибудь?
— Нет, все нормально.
— Нормально? Ты знаешь сержанта Крейвена и его приятеля?
— Да. Их все знают.
— Хорошо знаешь?
— Понаслышке.
Я смотрел в окно, заляпанное бурой грязью, поверх низких бурых изгородей, разделявших плоские бурые поля с одинокими голыми деревьями.
— А что? — спросил Фрейзер.
Я достал из кармана фотографию Клер Кемплей, лежавшей на операционном столе с лебединым крылом, вшитым в спину.
Я протянул снимок Фрейзеру.
— Вот это мне дал либо Крейвен, либо его напарник.
— Черт. Зачем?
— Они пытаются меня подставить.
— Почему?
Я указал на мешок, лежавший у Фрейзера в ногах:
— Там все написано.
— Да ты что?
— Расшифровки записанных разговоров, документы, фотографии. Все, что тебе необходимо.
— Расшифровки?
— Кассеты с оригиналами записей у меня, и я отдам их тебе, когда ты решишь, что они тебе нужны. Не волнуйся, все здесь.
— Надеюсь, так оно и есть, — сказал Фрейзер, заглядывая в мешок. Я достал две бумажки из внутреннего кармана пиджака и отдал одну из них Фрейзеру.
