шепотом называла подруге, казалось, только для того, чтобы Эмили тут же их забывала.

После того как все было готово, учениц и преподавателей ждали легкие закуски в отдельной комнате – ни те, ни другие не удостоились чести быть приглашенными на ужин, сопровождающий бал. Лишь миссис Аллингем должна была там присутствовать, вместе с викарием Кольером и его супругой, также приехавшими из Роттингдина, чтобы принять участие в ярмарке и посмотреть на успехи своих юных прихожанок.

– Вы разрешите пригласить вас на следующий танец, мисс Барнс? – Эмили с изумлением смотрела на стоящего перед ней мистера Рикмана.

– Почту за честь, сэр, – только и смогла ответить она.

Ярмарка закончилась полчаса назад, все купленные вещицы были снабжены карточками с именами их новых владельцев, чтобы назавтра попечительский совет организовал доставку покупок, не обременяя нежные ручки дам картинами, вазами, фарфоровыми шкатулочками и прочим. Нераспроданные изделия тщательно упаковывались, им надлежало ждать следующего подобного мероприятия, как раз перед Рождеством.

К радости Эмили, картины мисс Паркер не было среди невостребованных изделий. Ее купил мистер Роджер Мэйленд, громко заявивший, что она очень подходит в пару к пейзажу, висевшему в его курительной комнате.

Тетушка Фанни отыскала Эмили в самом начале ярмарки и шепотом назвала ей имена тех, с кем, по ее мнению, Эмили либо следовало завести знакомство, либо, наоборот, всячески его избегать. Надо ли говорить, что молодой Мэйленд к последним не относился?

Эмили не склонна была поступать именно так, как советовала миссис Пэйшенс. И все же, наблюдая за мистером Мэйлендом, она нашла его гораздо более привлекательным и менее развязным, чем мистер Найт, вроде бы опекавший сестру, но на самом деле бросающий легкомысленные взгляды на ее подруг.

Сестра мистера Мэйленда со своим супругом также присутствовала на балу, всем своим видом выражая покорность судьбе, лишь только Роджер обращался к ней с каким-нибудь замечанием. Всем становилось понятно, что миссис Кронбери вынуждена терпеть своего брата, но не одобряет его.

– Бедный молодой человек, – посочувствовала Хелен, когда Эмили пересказала ей историю несостоявшейся помолвки мистера Мэйленда. – Помолвки заключаются и расторгаются едва ли не каждый день, и это не повод подвергать его осуждению.

– Полностью согласна с тобой, – кивнула Эмили, при этом любезно улыбаясь двум почтенным матронам, желающим купить вышитые ученицами тексты псалмов. – А как ты находишь его внешность? Тетя говорила, что наша семья знакома с Мэйлендами, но я не вспомнила его, пока не увидела. Теперь же я припоминаю, что его долговязая фигура заслоняла мне обзор на свадьбе моей кузины Эстер.

– Он хорош собой, но, как ты и говорила, его рост мешает ему, заставляет сутулиться, когда он говорит с дамами. – Хелен, кажется, завидовала подруге, происходившей из родовитой семьи, и Эмили решила больше не упоминать о своих светских знакомствах. – Мне все же гораздо больше нравится молодой Найт, в его глазах горит огонь…

– Смотри, как бы он не обжег тебя, – со смехом заметила Эмили.

Хелен фыркнула и промолчала, а через минуту уже послала мистеру Найту самую лукавую из своих улыбок. Разумеется, молодой джентльмен тотчас приблизился к столу, возле которого вместе с двумя ученицами расположились мисс Барнс и мисс Эйвери.

– Представьте меня вашей подруге, мисс Хелен, – попросил он весьма фамильярным тоном.

Эмили была неприятно удивлена тем, что этот человек называет ее подругу запросто, по имени, но Хелен, казалось, не усматривала в его поведении недопустимой вольности. Раз так, Эмили не станет ничего говорить, Хелен лучше знать, как общаться со своими знакомыми.

– Мисс Эмили Барнс, наша преподавательница живописи, – тут же отрекомендовала подругу Хелен. – Мистер Найт, вы наверняка слышали о ней от вашей сестры.

– Так это вы сменили недотепу Реддока? – Мистер Найт с почти неприличным любопытством оглядел Эмили и, кажется, остался вполне удовлетворен. – Смею надеяться, пансиону Святой Маргарет с вами повезло больше, чем с вашим предшественником.

– Я видела работы мистера Реддока и думаю, что у него были и талант, и вкус, и умение передать все это ученицам, – сдержанно ответила Эмили.

Мистер Найт словно не заметил ее холодности, а Хелен недовольно скривила губы – как смеет Эмили так пренебрежительно говорить со столь блестящим джентльменом!

– Может, и так. Но ему следовало бы ограничиться преподаванием и не пытаться прыгнуть выше своего уровня, – высокомерно заявил этот несносный молодой человек. – Конечно, моя сестра рассказывала о вас, мисс Барнс. Чем вы ей так насолили, она описала вас сущей ведьмой, а я вижу очаровательную леди?

При этих словах лицо Хелен стало кислым, как будто в ее пирожное положили вместо крема лимон, и Эмили поняла, что еще немного – и подруга станет ревновать мистера Найта к ней.

– Я всего лишь требовала от нее исполнять школьные правила, сэр, – коротко ответила она. – А теперь я прошу вас простить меня, я должна подойти к мисс Рикман, кажется, ей нужна моя помощь.

Энид Рикман и в самом деле подавала Эмили какие-то знаки, так что повод оставить Хелен кокетничать с мистером Найтом оказался вполне удачным.

– Что-то случилось, Энид? – Эмили даже не оглянулась, когда за ее спиной раздался смех Найта и мисс Эйвери.

– Мне нужно поговорить с моим кузеном, он ненадолго приехал из Шотландии, – сказала мисс Рикман. – Вы не могли бы немного побыть за нашим столом, Дженни и Луиза стесняются оставаться совсем одни, а миссис Вильерс, приставленная к нам, куда-то исчезла.

Эмили не сомневалась, что миссис Вильерс устремилась на поиски достойных ее внимания новостей, и охотно согласилась отпустить Энид, лишь бы оказаться подальше от мистера Найта.

Мистер Рикман подходил к прилавку, возле которого стояла его дочь, любезно сделал какие-то ненужные покупки и сказал несколько слов мисс Барнс и девочкам, но Эмили не представляла, что он пригласит ее на танец.

И вот она старательно исполняет полузабытые фигуры, а мистер Рикман удивительно ловко двигается для своего возраста.

– Как вам нравится сегодняшний вечер, мисс Барнс? Полагаю, вы бывали и на более блестящих балах, – заметил мистер Рикман, когда Эмили оказалась подле него во время прохода между другими парами.

Эмили догадалась, что дочь рассказывала мистеру Рикману о печальных обстоятельствах, приведших мисс Барнс в пансион Святой Маргарет.

– Я не так уж много выезжала, мистер Рикман. Наша семья носила траур по моему отцу.

– Вам, вероятно, очень недостает вашей семьи, – с явным сочувствием ответил этот мужчина, один вырастивший дочь.

– Да. Вернее, я очень скучаю по отцу, до сих пор я не смирилась с тем, что он умер и оставил меня, – неожиданно для самой Эмили ее слова прозвучали жалобно, и она тут же смутилась.

Мистер Рикман тактично сделал вид, что не заметил явного отсутствия в словах мисс Барнс тоски по матери. Продолжить разговор им удалось лишь через несколько минут.

– Моя дочь очень довольна вашими уроками, мисс Барнс, что приводит меня в величайшее удивление.

– Отчего же? – Эмили не поняла, были эти слова похвалой ее таланту учителя или порицанием ее нетребовательности к ученицам.

– Для меня не секрет, что Энид начисто лишена способностей к рисованию, – охотно пояснил мистер Рикман. – Предыдущий учитель, этот Реддок, относился снисходительно к ее работам, но был склонен, как