поезжай, плати только за перекладных, да и…

Марко вздохнул и прервал излияния юноши, крепко взяв его за шёлковое плечо.

— У меня есть один предмет, который наверняка заинтересует твоего прадеда, — понизив голос, шепнул он малому, как бы подчёркивая, что знает, кем ему приходится хозяин, и демонстрируя тем самым, что уже поэтому он выбывает из круга «просто клиентов» и входит в круг друзей семьи.

Малый моментально изобразил на лице такую степень понимания и участия, которую не всегда встретишь даже у распорядителя похорон, и снова начал петь о том, как прекрасны стали дороги и почтовые станции при правящем доме Юань, покончившем, наконец-то с многолетней смутой, раздиравшей страну.

Марко развернул тряпицу и, оглянувшись по сторонам, более для антуража, чем из действительного опасения быть увиденным, на пару цуней вытолкнул меч из ножен. Малый моментально заткнулся, как от удара под дых.

— Я вижу, вы понимаете толк в таких старых и драгоценных вещах, — заговорщицки продолжил Марко. — Мы с вашим прадедом познакомились в крайне странных, я бы даже сказал, трагических обстоятельствах. Скажем так, я избавил его от очень неприятных гостей, которые некоторое время жили у вас наверху, злоупотребляя гостеприимством вашего уважаемого родственника и досаждая ему своими дурными привычками.

— Наверху, это… Наверху? — туманно спросил парень, неопределённо покрутив пальцем и явно понимая, о чём идёт речь, но боясь упоминать о том случае.

— Да. Совсем наверху. На террасе. Уверен, вы слышали об этом.

— Всего одно мгновение. Одно мгновение, — пробормотал малый и испарился словно привидение.

Действительно, хозяин гостиницы прибыл довольно быстро. Почтенный старец в дорогой шёлковой шапочке и невероятно огромном эффектном кафтане, похожем на паланкин, обрамляющем его сухонькое тельце, приложил кулак к ладони в церемониальном жесте и расплылся в дежурной улыбке:

— Кто бы мог подумать, молодой мастер, что вы не только останетесь живы после того случая, но и заслужите такую славу своей победой! — с требуемой долей подобострастия произнёс старик, глазами показывая сопровождающему его парню, что тому здесь нечего делать и пора возвращаться к своим обязанностям.

— Только благодаря вашим советам, учитель, — ещё более подобострастно сказал Марко, стараясь как можно чище произносить катайские слова.

Кланяясь и пряча сухие лапки в широченных шёлковых рукавах кафтана, словно пожимая ладони сам себе или пытаясь согреть их, старик пытался вести дежурную церемониальную беседу, но всё время косился на свёрток в руках Марка, его старческие лапки дрожали всё сильнее, он заглядывал Марку в лицо, силясь понять, что именно тот думает, а безупречная учёная речь старика лилась тем временем сама по себе, будто бы и не сам он говорил, а какая-то машинка в нём тараторила.

В конце концов Марко уверенным жестом прекратил излияния старика и прямолинейно спросил:

— Вы всё ещё хотите обладать этим мечом?

— Что меня всегда подкупало в ваших хозяевах и что, по всей вероятности, передалось вам, молодой мастер, так это прямолинейность, — растёкся в улыбке владелец гостиницы.

— Не уверен, учитель, что вам хотя бы что-то нравится во мне и тех людях, которым я служу, — ответил Марко. — Я не услышал вашего ответа.

— Я не уверен, что достаточно состоятелен для того, чтобы позволить себе выкупить у вас этот превосходный меч, — ответил старик.

— Вопрос не в цене, вопрос в вашем желании.

— Увы… — замялся старик, сокрушённо качая головой.

— Увы «да» или увы «нет»?

— Увы… Да, — кивнул старик, бросив быстрый взгляд на Марка, словно полоснув по лицу.

— Тогда почему же «увы»?

— Я не знаю, что вы запросите за него.

— Скажем так… Мне доподлинно известно, что вы являетесь основным бенефактором и жертвователем для одного даосского ордена.

— Ну… — сокрушённо повёл рукавами старик, — прошу учесть, что при этом я ведь помогал вашему хозяину…

— Мне сейчас решительно нет никакого дела до того, как упомянутый орден относится к Великому хану. Мне даже неважно, признаёте ли вы факт вашей связи с этим орденом.

— Но что же тогда?..

— Мне нужно кое-что узнать у того, кто известен как Седой Ху, ученик великого Чан Чуня, наследующий традиции бессмертного Вана Чунъяна, мастер «внутренней алхимии» и великий заклинатель духов. Того, что сидит напротив Главных дворцовых ворот.

— О, — понимающе кивнул старик.

— Известно, что, будучи погружённым в состояние внутренней молитвы, мастер Ху не разговаривает с обычными людьми. Но я знаю, что у вас есть… один предмет, вокруг которого одно время вёлся довольно напряжённый торг. И мастер Ху хотел бы получить его, причём настолько сильно, что он даже соблаговолил просить вас об одолжении лично. Я бы хотел обменять драгоценный меч императора на этот предмет.

— Об этом не может быть и речи! — рассердился старик.

— Из чего-то приходится выбирать. Всегда приходится выбирать, — цокнул языком Марко и достал меч полностью. Зеленоватое лезвие тускло сыграло на скудном свету, разбавленном бумажной занавеской.