— Ты говоришь о боге Ичи-мергена?

— Да. Так получилось, что для демонов нет времени. Мы не знаем, как они чувствуют время, но думаю, что для них нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Для них нет той линии от рождения в старость, по которой катится наша людская жизнь. Возможно, время для них похоже на таз с водой, куда можно макнуть руку — хоть в центр таза, хоть ближе к краешку. Возможно, время для них — туман, где бродишь, не разбирая, где находишься, — вправо или влево, свободно, но без малейшего понятия о том, где ты. Повторюсь, я не знаю, как именно демоны управляются со временем. Но очевидно, что такого времени, какое ощущаем мы, для них не существует.

— Я силюсь представить себе это, старик, но не пойму, к чему ты клонишь?!

— Когда ты нашёл копию машины, изготовленную непонятно кем, Хубилай первым же делом решил опробовать, насколько она отличается от той, что была построена тобой по его приказу.

— Безумец!

— Да, в храбрости ему не откажешь, — усмехнулся библиотекарь.

— Почему было не послать на это испытание кого-то другого?

— А кто другой мог бы сравнить действие обеих машин? Только ты да сам император использовали ту, первую. Но ты спал, и тебя сонного отнесли к твоим родственникам, сидящим под домашним арестом. Кроме того, сам факт существования второй машины снимал с тебя презумпцию невиновности. Не отвлекай меня, я теряю нить рассказа. С чего мы начали? — рассеянно пробормотал старик, потом его брови вскинулись, он восстановил логику повествования, хлопнул себя по колену и продолжил: — Так вот. Как только император лёг на ложе машины и погрузился в сон, он тут же почувствовал присутствие слепка какого-то существа рядом. Как будто он не один возлежал на том ложе. Сам он сказал, что то был «гуй» — неупокоенный дух, мучимый жаждой мести всем живым. Присутствие духа ощущалось так явственно, что Хубилай даже на секунду подумал, что дух хочет слиться с ним, дабы захватить его тело.

«Чжао-паскудник!» — озарило Марка, он моментально вспомнил недавнюю смерть Полосатого.

— Старик, я должен тебе признаться в одной вещи… Но… Обещай мне, что ты не расскажешь об этом даже под пыткой.

— Я боюсь боли, Марко, — беспомощно развёл руками библиотекарь. — С другой стороны, я так стар, что вряд ли кому-то придёт в голову пытать меня. Я слишком быстро умру, не доставив палачу радости, — засмеялся старик. — Говори.

— Во сне, как раз в том, в котором мне открылось местонахождение второй машины, я видел, как какой-то ничтожный охранник попытался воспользоваться ею и мгновенно умер, — тщательно подбирая слова, сказал Марко. Проговаривая их, он раздумывал — не стоит ли ему открыться старику и рассказать о своей связи с покойным Чжао Полосатым, но он благоразумно прикусил язык и сказал вслух только то, что сказал.

— Тогда мне становится понятно всё, — радостно хлопнул в жёлтые костистые ладоши старик. — Бог Ичи-мергена караулил кого-то слабого, ему нужен был исполнитель его мстительного замысла, кто- то, кто мог бы вызвать спящего Хубилая туда, где демон убил бы его ! И как только охранник, о котором ты говоришь, вошёл в пространство сна, демон рассёк нить, соединяющую его сознание с телом!

— Подожди, не торопись, я не поспеваю за твоим рассказом! — взмолился Марко.

— Пойми, Марко. Нет решительно никакой разницы, правдива ли эта сказочная белиберда с молоком двух драконов. Главное, что сам император верит в эту мифическую историю. Он верит, что его можно убить только во сне!

— Мне говорила об этом мать-лиса.

— Ты виделся с матерью лисиц?! И ты остался жив?! — от удивле — ния лицо старого библиотекаря стало забавно похожим на кукольную маску Седого старца, которую дарят детям или подвешивают над дверью детской, приманивая долгую жизнь.

— Старик, прошу тебя, продолжай, сейчас не время отвлекаться. Мне нужно спасти императора, — соврал Марко, в душе удивляясь, как легко он сделал это в разговоре со старым другом.

— Так вот. Демон знал, что у него только один шанс атаковать — в минуту, когда богдыхан охвачен сном. И когда он чувствует страх. Иными словами, своей верой Хубилай сам дал демону ключик от собственных доспехов. Но демону нужен был сообщник, и тогда он подчинил себе душу охранника, обрёкши его на страдания. Гуй как состояние характеризуется тем, что душа столетиями бродит, не в силах найти ни покаяния, ни прибежища, ни успокоения. И год за годом такого существования гуй всё сильнее чувствует жажду жить, одиночество и ненависть к тем, кто жив. Когда пробил урочный час, демон оборотился ядом и отравил сознание какого-то человека, который будет жить только через пятьсот лет, чтобы тот воззвал к Хубилаю во сне.

— Какой изощрённый способ отмщения!

— Да, но, как мы видим, он оказался очень действенен. Сейчас Хубилая охраняют сотни придворных гадателей, знахарей, колдунов. Его, в конце концов, охраняешь ты — человек, убивший всех детей этого демона. Ты опасен, ты владеешь странной, но сильной магией, которую никто не понимает. И, значит, в этом месте и в этом времени, Хубилая уничтожить нельзя. Остаётся только выманить его в другое место и, самое главное, — в другое время, а лучше — в другое измерение, туда, где он окажется беззащитен, один на один со своим единственным страхом.

— Такое может выдумать только демон…

— Такое может осуществить только демон. Обладая лишь тонким телом, он может воздействовать на обычного человека исключительно в тот момент, когда его сознание ослаблено, покинуло тело и находится в мире снов.

— А этот… Гуй… Зачем он?

— Демон пообещал ему человеческое воплощение, чтобы он мог снова жить и потом нормально умереть. Человек, отравленный демоном, вызвал спящего императора, находясь в дурманном состоянии, когда он не спит и не бодрствует, как медиум. И когда император появился в том мире, гуй, находясь в человеческом теле, разбудил медиума, чем отсёк Хубилаю возможность вернуться назад. Демон подошёл к нему и изъял сосуд жизни из его сердцевины. И император проснулся уже без жизни.