эрлы Гарольд и Тостиг, ситуация значительно изменилась. В сущности, валлийцы и жители английских королевств и графств веками жили в согласии. Конечно, имели место свойственные данной местности трения по поводу границ, а иногда и серьезные конфликты, как при Эдуарде, однако английскую Мерсию нельзя считать пограничной маркой, созданной специально для войны с Уэльсом, как это было с пограничными графствами и онорами в Нормандии, организованными именно для давления на соседей. Даже если многие новые замки и гарнизоны изначально предназначались для обороны, их непременно использовали как опорные пункты для нападения. Вполне возможно, что Вильгельм, не желая распылять силы, не поощрял военные действия на пограничных землях. И если, в конце концов, Уэльс потерял свой полунезависимый статус, то это произошло не столько вследствие явного завоевания, а скорее потому, что сами валлийские князья, породнившись с англичанами и переняв их культуру, уже мало чем отличались от баронов пограничных территорий. Тем не менее нормандцы в большом количестве расселились вдоль границы с Уэльсом, и после 1071 г. он остался единственной областью в королевстве, которая сулила выгоду от военных авантюр.

С 1071 г. вплоть до гибели Вильгельма в ноябре 1087 г. – в период, составивший около 16 лет, – в Англии сохранялся мир. При этом, как обычно, не было порядка на пограничных землях, а в сельской местности, без сомнения, нередким явлением были преступления и насилие, однако в целом в королевстве было так же спокойно, как при Эдуарде Исповеднике, и в течение почти такого же времени. Не слишком изменилась и жизнь обыкновенных крестьян или жителей небольших городов. Сельские священники, главные судьи и зачастую местные помещики были англичанами, а в городах по-прежнему действовали олдермены. Было также много англичан и среди монахов. Однако все те, кто занимал более высокое положение, были иноземцами, жившими своей жизнью и имевшими собственный двор. Тот факт, что король и наиболее влиятельные бароны часто находились за пределами страны, мало волновал и сельское, и городское население, а смена епископов не отражалась на большей части людей, так как они нуждались в услугах этого священнослужителя только один раз – для конфирмации.[33]

Тем не менее большинство людей, вероятно, жаловались на то, что времена изменились. Вряд ли они забыли опустошения 1066-71 гг. Замки и их гарнизоны, а также периодические появления отрядов иноземных солдат напоминали о том, что теперь общественное спокойствие и порядок охранял нормандский герцог и его соратники. Прежние поборы ужесточились, появились новые. Гельд сильно вырос. Нести воинскую службу теперь, возможно, требовалось более регулярно, причем иногда за границей. Когда обнаруживали тело убитого иноземца, а самого убийцу не находили, на местных жителей налагался особый штраф (murdrum). Кроме того, новые сеньоры более строго следили за сохранением лесной дичи. В общем, причин для недовольства было много. Однако вместе с этим говорили – и это записано в английских хрониках, – что «любой честный человек мог путешествовать по королевству с золотом за пазухой, не рискуя подвергнуться нападению, и ни один человек не смел убить другого, сколько бы зла тот ему ни причинил. А если мужчина изнасиловал женщину, его тотчас оскопляли». В XI в. преступность и беспорядки можно было подавить только силой, и Вильгельм применял силу именно для того, чтобы установить порядок в стране. Люди помнили это, но при этом не забывали, что у медали всегда есть обратная сторона.

Пока Вильгельм завоевывал Англию, дела в его родном герцогстве шли все хуже. В 1066 г., когда несовершеннолетний король Франции находился под опекой тестя Вильгельма Балдуина V Фландрского, а графство Анжуйское было ослаблено и переживало сложные времена, перспективы казались радужными. Однако в течение последующих четырех лет ситуация изменилась совершенно не в пользу Вильгельма. Возмужавший Филипп I Французский стал завидовать герцогу Нормандскому и желал расширить сферу своего влияния, захватив пограничную область Вексен, простиравшуюся вдоль Сены между Парижем и Руаном. В 1067 г. умер Балдуин V Фландрский, а в 1070 г. – его сын и наследник Балдуин VI, после чего Вильгельм потерпел серьезную неудачу, когда брат покойного графа низложил своего племянника. В 1068 г. граф Фульк Мрачный, – могущественный сеньор, не желавший признавать феодальную власть Вильгельма над Мэном, – изгнал из Анжу своего брата Жоффруа Бородатого. Вильгельм снова оказался в том положении, в котором находился до 1060 г., – ему приходилось защищаться и бороться, чтобы уберечь герцогство от посягательств честолюбивых соседей.

Трудности, с которыми Вильгельм столкнулся в Нормандии, помогают объяснить его отношение к Англии. Даже если Вильгельм и хотел управлять королевством, после 1071 г. у него для этого было мало времени. Он был лишен возможности подробно вникать в английские проблемы и знакомиться с местными традициями. От баронов, получивших фьефы в Англии, он иногда требовал послужить ему в Нормандии, не давая им времени освоиться в королевстве. Ему также были нужны английские денежные и военные ресурсы. Вильгельм был не таким королем, как Кнут, который время от времени мог отправиться из Англии в поход на другую страну, – нет, он оставался нормандским герцогом, использовавшим завоеванные земли в интересах Нормандии. Кроме того, в связи с тем, что герцогство имело для него наибольшее значение, державы, так сказать, обменивались людьми – ив довольно больших масштабах. Бретонцы и фламандцы получали пожалования землей в королевстве, а английские войска сражались в Мэне и других областях, граничащих с Нормандией. Смена людей часто имела место и в епархиях, находившихся во власти Вильгельма. Вероятно, даже англичане тоже участвовали бы в этом перераспределении, говори они по- французски. Однако, как бы то ни было, Англия всегда рассматривалась Вильгельмом только как источник ресурсов.

Судя по всему, Вильгельм не был искусным дипломатом и не отличался особой дальновидностью. Как мы уже видели, король очень дорожил своим альянсом с Фландрией, ведь ввиду угрозы со стороны викингов этот союз имел немаловажное значение для безопасности Англии. Вильгельм даже платил графу денежный феод – 200 фунтов в год. Однако в 1071 г. случилось так, что либо герцог совершил грубую ошибку, либо позволил себя обмануть. Когда в 1070 г. умер Балдуин VI, граф Эно и Фландрии, брат королевы Матильды и родственник Филиппа I Французского, его наследник Арнульф III был еще слишком юн, поэтому власть оставалась в руках вдовы графа – Рихильды Эгисгеймской. За короткое время она утратила всякую популярность, и во Фландрию вторгся дядя мальчика – Роберт Фриз. Чтобы помочь Матильде справиться с этой проблемой, Вильгельм послал в Нормандию Гильома Фиц-Осборна, эрла Герефордского, и когда Филипп собрал армию, чтобы восстановить в правах изгнанников, эрл присоединился к королю с отрядом, в который входило десять рыцарей. Если, как полагает Ордерик Виталий, эрл Герефордский думал, что во Фландрии ему предстоит легкая прогулка, то он, к сожалению, заблуждался, так как 20 февраля 1071 г. Роберт Фриз напал на королевскую армию у Бавеншова близ Касселя, обратил в бегство Филиппа, взял в плен Рихильду и убил Арнульфа. В бою погиб и Гильом Фиц- Осборн. Тело эрла отвезли в Нормандию для захоронения в стенах монастыря, основанного им в городе Кормейле.

Вскоре после битвы Роберт Фриз и король Филипп заключили мир. Новым графом Фландрским стал брат Матильды, но Вильгельм, видимо, был оскорблен убийством своего сенешаля и друга в битве при Касселе, поэтому в отношениях между двумя дворами никакой приязни впоследствии не наблюдалось. Кроме того, Роберт, который проявлял интерес прежде всего к своим имперским фьефам и стремился распространить свою власть на восток, предпочитал доверять защиту Фландрии своему сюзерену – королю Франции, а не своему зятю – герцогу Нормандскому. Союз графа и французского короля был скреплен браком между Филиппом и падчерицей Роберта – Бертой Голландской, а свое враждебное отношение к Вильгельму граф открыто выразил тем, что выдал свою старшую дочь замуж за Кнута II Датского, претендента на английский престол. Ситуация напоминала недавнее прошлое, а именно 1075 г., когда датскому флоту перед вторжением в Англию было разрешено стать на якорь у берегов Фландрии.

В начале 1072 г. Вильгельму удалось все же выкроить время, чтобы посетить Нормандию впервые после 1067 г., и, скорее всего, его сопровождал Одо Байеский. Он созвал всех своих баронов из герцогства и из графства Мэн, принял от них оммаж, а затем вернулся в Англию, чтобы вторгнуться в Шотландию. В начале 1073 г. Вильгельм, освободившись наконец от бремени наиболее насущных английских проблем, снова возвратился в Нормандию, чтобы усмирить беспорядки в Мэне. Нормандская власть в графстве не пользовалась популярностью, и это создавало благоприятную почву для заговоров. Влиятельные бароны,