Вспомнив стишок, Анита подумала, что теперь самое время увидеть черный дом, камень или пещеру… что-то такое, что хоть как-то означало бы «из дома черного хор голосов звучит…».
Ну в крайнем случае пора бы увидеть какую-нибудь необыкновенную синюю тропинку.
Из дома черного хор голосов звучит:
Но ничего черного девочка нигде не заметила. Только лес и лес кругом, все тот же нескончаемый лес.
День клонился к концу. Прошло уже почти три часа с тех пор, как Анита оставила отца на берегу.
Мобильник не работал.
Что это может быть за дом, из которого доносится хор голосов?
Птичьих?
Может, она проходила рядом и не заметила его. Может, тут есть какой-нибудь участок леса, где голоса…
Но вместо того, чтобы завершить круг и снова выйти к елям-двойняшкам, Анита вернулась назад — пошла по той же тропинке обратно. Так она сможет с другой точки обзора посмотреть на окружающий лес.
Может, она что-то не заметила. Какую-нибудь там синюю ленточку на ветке? Или черную табличку на дереве? Дом, увитый зеленью.
Хор голосов. Хор голосов.
В лесу столько разных голосов: шуршат в листве животные, щебечут птицы, жужжат насекомые. Какой у них мог быть дом?
Черный, говорилось в стишке.
Но ничего черного поблизости нет — во всяком случае, вдоль тропинки.
Разве что…
Пройдя уже довольно далеко в обратном направлении, Анита остановилась и прислушалась. Тропинка здесь спускалась в полукруглую каменистую котловину, заросшую травой и кустарником, а в самом центре ее деревья росли так густо, что стояли, можно сказать, стеной.
И было здесь как-то необычайно тихо.
Когда Анита первый раз проходила тут, у нее тоже возникло какое-то неприятное ощущение, и она постаралась поскорее миновать это странное место и повела велосипед быстрее. Теперь это впечатление повторилось.
В чем дело?
Здесь, в этой защищенной от ветра котловине, лесные звуки были словно приглушены. И щебетание птиц, и шорох листвы… те же звуки, что и прежде, но послышалось и кое-что другое.
Прислушавшись внимательнее, Анита уловила какой-то очень далекий голос.
Да, человеческий голос!
Он, однако, очень скоро умолк. Но потом зазвучал снова.
«Но это уже другой голос!» — мысленно отметила Анита. У этого совсем другой тембр. Она снова прислушалась, но опять наступила тишина.
И тут Анита вздрогнула, услышав какой-то сухой стрекот. Словно стучала старинная пишущая машинка.
— Какой-то металлический… звук… — с удивлением проговорила девочка.
Очень странно было слышать в лесу такой звук.
Анита попыталась понять, откуда он доносится. Подняла голову. С той стороны котловины?
Анита оставила велосипед на тропинке и прошла по котловине дальше, стараясь не шуметь.
Анита вошла в густой темный лес и вдруг увидела невдалеке совершенно черный деревянный домик, окутанный темными кабелями и проводами, которые торчали из него во все стороны, подобно спицам, воткнутым в моток ниток, и пропадали где-то в лесу.
Стрекот пишущей машинки и голос доносились из домика.
Глава 11
ВОЗВРАЩЕНИЕ ИЗ КОЛЛЕДЖА
Когда дорога вдоль берега свернула к морю, Джейсон Кавенант поправил куртку, взял с соседнего сиденья перевязанные ремнем учебники и, опершись на спинку переднего сиденья, поднялся.
— Эй, Кавенант, ты куда собрался? — просипел младший из братьев Флинт, сидевший на заднем сиденье автобуса.
— И в самом деле… — заговорил старший Флинт, детина ростом под метр восемьдесят, с такой курчавой шевелюрой, что в ней спокойно можно было бы спрятать ананас. — Ты ведь еще не доехал до дома!
— Ты хочешь сказать — домика! — с издевкой произнес средний из братьев Флинт, толстяк, откусивший медовую ореховую палочку, купленную, а может, и украденную в кондитерской «Лакомка».
Джейсон не обратил внимания на эти слова, лишь высокомерно взглянул на остальных ребят в автобусе, которые ответили ему тем же. Все знали братьев Флинт. Знали, какие это дурни. И все молча радовались, когда те цеплялись к Джейсону, его сестре Джулии и к Рику Баннеру — в тех редких случаях, когда рыжеволосый мальчик тоже ехал школьным автобусом.
В этот раз Джейсон оказался тут один. Джулия оставалась дома, потому что болела, а Рик… Ну, он решил, что зима окончилась.
И даже если иногда шли дожди, Рик садился на велосипед своего отца и каждый день, крутя педали, сам приезжал в колледж в Сент-Ив. И нередко на обратном пути он стрелой летел под гору, опережая автобус. Все ребята, кроме братьев Флинт, высовывались в окошко и кричали:
— Это Баннер! Это Баннер!
А он только махал им, и водитель автобуса, господин Роземайер, сигналил ему.
— Эй, Кавенант, чего молчишь? Язык проглотил? — продолжали братья Флинт.
Джейсон прошел к дверям.
— Не обращай внимания, — шепнул ему Джиджер, худосочный мальчик — нос да очки, — которому повезло только в том, что он был сыном мэра. — Им просто больше нечего делать.
Джейсон только вздохнул, присел на переднее сиденье и попросил господина Роземайера остановиться на повороте у маяка.
— А потом сам доберешься домой? — строго спросил водитель.
Господин Роземайер вовсе не страдал косоглазием, но зрение у него все же было не в порядке, потому что, когда он разговаривал со своими пассажирами, автобус двигался по дороге зигзагами.
— Конечно, господин Роземайер! — заверил Джейсон водителя, и тот снова сосредоточился на дороге.
Ребята посмотрели на дорогу, которая шла под гору.
— Тебе же придется потом немало подниматься, — заметил Джиджер.
— А может, возьму лодку… — сказал Джейсон.
— Но и тогда придется подниматься домой с берега по лестнице, — продолжал сын мэра.
Впереди показался Соленый утес. Он высился по другую сторону гавани, как бы напротив маяка, и на
