– Да мы и не знаем, какой она веры. Всюду расспрашиваем… Здесь, в общине, тоже никто ее не узнаёт. Может быть, мы спешим, и все же: отважимся просить о чуде ясновидения. Пребывает ли таковая особа среди живых.
– Никогда не слишком рано обратиться к Господу. Я напишу вам, когда буду готов к обряду.
– Чабир, друг мой!
– Угу?
– Вот скажи мне: если бы ты собирался угостить такую даму, что бы ты ей предложил из выпивки?
– Это – дама?
– Ну… женщина.
– Уверен, Дани? Не мужик?
– А в этом что-то есть… И все-таки, если считать, что дама?
– Она не пьет.
– Ты ее знаешь?
– Нет.
– Тогда откуда такое заключение?
– В родне были орки. Пила бы – уже бы спилась. Было бы видно. Порода.
– Ну, пусть не выпивка, пусть отобедать.
– Домой не позвал бы. В дорогой кабак – тоже. Не в пивную.
– Тогда остаются трактиры среднего пошиба.
– И кофейни.
Дани приобнимает друга за плечи. Смешная пара: долговязый человек и невысокий сутулый орк. Потому и подружились.
– Чабир, а, Чабир? Пойдем, пройдемся? Мне одному как-то не с руки. Поспрашиваем, а? Только сначала надо будет зайти еще и в Участок. А потом уж по кабакам.
Доктор Чабир – явление исключительное: хотя он и орк, но хмельного не чуждается. Ему можно, он все равно никогда не пьянеет.
– Угу. Стража, потом выпить. Прежде бывало наоборот.
Стражничий начальник идет по коридору. Очень осторожно, потому как тут работают маляры, а форма у Стражи черная. Сталкивается с Дани лицом к лицу. Этакий голос не сулит ничего хорошего:
– Здрассьте!
– О! Здравствуйте, господин… сотник! Как удачно, что я Вас встретил. Вы мне поможете?
– Чем?
– Взгляните, пожалуйста. Такой женщины у вас нет? Не сидит?
– А вам зачем?
– Надобно очень. Это личное.
– Как зовут? И вы ей – кто?
– Да, собственно говоря, никто. И прозвания, к сожалению, не знаю.
– Если бы и сидела, мне основания нужны, чтобы с вами толковать.
– Все основания есть, ведь я ее ищу. Вот вы – как опытный сыщик – могли бы посоветовать начинающему: с чего начать?
Сотник вздыхает:
– Начать с чего? Выправить себе разрешение на сыскную деятельность. Или обратиться к тем, у кого оно есть.
– Но я же и обращаюсь – к вам.
– Заявление хотите написать? Тогда – по месту жительства.
– Но для заявления нужно же хоть что-то помимо снимка? А я ничего не знаю.
– А снимок у вас откуда?
– Она забыла его в светописной мастерской. Заплатила, но не забрала. Возможно, это и глупо, но нам кажется, что с ней случилось что-то нехорошее.
– Да вы-то при чем? Вы ведь, как я помню, лекарь?
– Лекарь. Но беспокоиться о ней могу?
Ларбарский стражник с безысходной тоскою спрашивает:
– Доброхот?
– О, теперь я тоже вас вспомнил… По-вашему, доброхот – это всегда плохо?
– Мастер Дани! Мастер Чабир! Пожалуйте! Давненько к нам не заглядывали. Чего изволят доктора?
– Два по двести и повторить. Грибочки в уксусе – сразу. Горячего сыру – потом.
– Угу.
– Что-нибудь еще?
– Послушай, Ча, ты же здесь каждый вечер, так?
– Два через два.
– Взгляни-ка. Вот эту даму никогда не видел?
– Эту? Нет. При мне не бывала. Но вы спросите у Талли. Он к посетителям пристальнее.
Над входом в трактир окно с узором из цветных стеклышек. Вышибала Талли со снимком подходит ближе к свету. На лысой голове отражаются желтые и синие треугольники.
– Вот занятно! А теперь вы их ищете… Заходили к нам. Вдвоем. Видать, с супругом. С месяц назад. Постояли, огляделись. Потом она головой покачала: дескать, нет. И пошли. Я тогда еще подумал: сынка ищут? Ну, или дочку. Оба как раз в том возрасте, когда дети взрослеют. Понятное дело, развлекаться их тянет. Детей, то есть. А родители бегают. Это еще хорошо, если совершеннолетние, дети-то. А то придет: с виду – взрослый, а по годам… А потом шум будет.
– Продвинулся, Дани?
– По крайней мере, мы выяснили, что у нее есть некий кавалер?
– И что тебе?
– Да сам не знаю пока.
Последний праздничный день. Доктора Чамианги не дежурят, Линг не работает, вся семья в сборе. Самое время устроить совет.
Разместились в нижней гостиной – она просторнее и стол там больше. Длинный, прямоугольный – сейчас он выставлен в самый центр залы. Во главе его восседает бабушка, напротив нее – Рангаи с маленькой Райей на руках. Рядом – Римбо, потому что дочку, когда она на коленях у папы, кормить гораздо удобнее. Справа от Римбо – Ани, Бони и Линг. А по другую сторону стола – Бенг и Дани.
Десять дней поисков и расспросов ни к чему не привели. Коллеги Рангаи, подруги Бони и воздыхатели Ани даму не опознали. Среди недавно умерших похожая особа тоже не числится.
– Линг, а ты уверена, что она была жива, когда приходила в мастерскую? У вас же есть прибор, чтобы чары определять?
– Есть, конечно. Но, Бони…
– А давно он звенел в последний раз?
– При мне – ни разу.
– Так, может, он и не работает?
Бабушка разводит ладони в стороны – будто бы ждала, что в нее кинут подушкой. Или еще чем-то большим.
– Господи, Ани, но зачем мертвому духу – снимок?
– Ну как же – зачем?
Похожим взмахом руки торговцы откидывают на счетах костяшки.
