– Не вы первый. – Аркадий Филиппович распахнул усыпанный веселенькими магнитиками холодильник и под песьи вздохи принялся изымать грибочки, селедку, соленые огурцы и то, без чего вся эта гастрономия теряла половину смысла. – Нашего брата тоже куда только не заносит. Кто в депутатнике, кто у братков, кто в частном сыске или в охране… Понять можно, пусть кое-кого и отправить на цугундер, но понять. Кроме тех, кто погоны марает… Вы свои поганить не захотели. «Зубровку» пьете? Тоталитарную, от Батьки? Есть еще виски…

– Под такое? – Шульцов указал глазами на славянский стол. – Виски здесь неуместен, но если я выпью, вы решите, что у меня белая горячка.

– Вряд ли. – Хозяин засунул в микроволновку половину пирога и расставил рюмки. – Белогорячего я определю, не беспокойтесь. Давайте за встречу, и выкладывайте.

К этому Шульцов был готов.

– Во второй половине января, – начал он, – к нам пришел молодой человек, мало похожий на наших обычных клиентов…

Историк рассказывал, экс-милиционер слушал спокойно, не перебивая, только следил за рюмками и еще напомнил про третий тост.

– Нам… – с собачонками и грибочками Шульцов покончил одновременно, – мне и моей коллеге, она врач, но тоже вынуждена работать в центре, это не нравится, но что делать, мы не представляем. Какой-то «Белый конь»…

– Конь?

– Роман Агаты Кристи. Отравители по найму прикрывали свои дела якобы магией…

– Прочту как-нибудь. – Полковник забарабанил пальцами по столу. – Как и когда Геннадий познакомился с Натальей?

– Через сослуживицу. Девушки познакомились во время тура по Италии прошлой весной.

– Кто состоятельней, муж или жена?

– Сопоставимо. Квартиру они пока снимают.

– Родственников видели?

– Семью Натальи, кроме отца, он был на службе. Мать Геннадия видела только Ольга.

– Начнем с ваших впечатлений.

– Угрожала свекровь…

– Я помню. Рассказывайте.

– Обычная семья, кроме Натальи еще одна дочь, на четыре года старше. Замужем, есть ребенок. Живут с родителями.

– Вы видели собаку?

– Довольно бестолковый пес. С Джабой не сравнить.

– Как собака реагирует на Наталью?

– На мой взгляд, нормально, но я не собачник. Лижется, смотрит в глаза, кладет морду на колени…

– А чужие собаки? Надо проверить.

– Ольга проверяла. Наталья про нас всего пока не знает, она просто показывала Ольге Гатчину. Как коллеге Геннадия…

– И что?

– Ничего. Собаки не лаяли, Наталья не боялась, но уже в городе они нарвались на старуху с собачонкой. Обычная перекормленная дворняжка, совершенно незлобная, но Наталья пришла в ужас. Она не притворялась, моя коллега утверждает это как врач, рефлексы не подделаешь.

– Что собой представляет свекровь?

– Неприятная дама шестидесяти двух лет. Профессор, до сих пор преподает, довольно состоятельна, следит за собой.

– Замужем? Вдова? Разведена? Или?..

– Вдова. Муж умер, когда Геннадию было шесть.

– Как и кто устроил встречу?

– Я нашел общих знакомых и подстроил «горящий» билет в Мариинку. На «Силу судьбы»… Вы знаете сюжет?

– Не любитель, но название говорящее. Хороший повод поднять интересующую нас тему.

– Ольга так и сделала. Она уверена, что свекровь ни к каким колдунам не обращалась и вообще полагает современных оккультистов шарлатанами и подонками.

– А не современных?

– Тем более. Она вызывающе религиозна. Католичка.

– О Геннадии и его подругах разговор заходил?

– Нет, но она упомянула о том, что ее враги рано или поздно получают по заслугам от небесной канцелярии… Ольга считает, что свекровь вменяема, умна и вполне способна на преступление.

– То есть, – суховато уточнил Аркадий Филиппович, – вы с вашей приятельницей пришли к выводу, что эта дама каким-то образом убила двух будущих невесток и готовит третье убийство, а намеки на судьбу и бога обеспечивают ей алиби, так как убийцам положено скрытничать?

– Ничего лучшего мы не придумали. Если б удалось объяснить мосек, я был бы почти уверен. Понимаете… Мы не можем отмахнуться от этого дела и не знаем, что предпринять.

Полковник усмехнулся и взялся за «Зубровку».

– Сейчас вы приметесь мне намекать, что неплохо бы проверить гражданку…

– Саврасову.

– «Грачи прилетели…» – Сосед поднял рюмку. – За грачей! Пусть летят… Стариной я тряхну, куда денешься, только вряд ли что-то отыщется. А ребятам этим до весны лучше или сдаться, или уехать.

– Вы думаете, дело плохо?

– Так и вы думаете… Они крещеные?

– Наталья – да, но и только. Священника, которому можно все рассказать, у нее нет… Геннадий не крещен и не верит… не верил до этих собачонок. Когда крестилась мать, ему было за двадцать, и он заупрямился.

– Да уж… – Хозяин задумчиво проинспектировал стол. В наличии были кусок пирога, масло и одинокий огурец. – Не будем складывать все яйца в одну корзину. Я займусь матерью, Геннадий пусть найдет какую- нибудь бабку, именно бабку и желательно из села… А Наталье… Вы-то сами верующий?

– Я консультант. – Олег Евгеньевич поднес к глазам бутылку с симпатичным усатым дядькой на этикетке и желтоватым стеблем внутри. Трава, по логике вещей, была той самой зубровкой, дядька официально именовался «Бульбашом», а предприятие-изготовитель – «Дионисом». Это было смешно. Было бы, не рвись античное божество из диссертации в жизнь. Сорванная защита, Колоколька, ресторанные мозаики, теперь вот настойка…

– Если водка легко пьется неохлажденной, значит, с ней не жульничают, – по-своему истолковал интерес гостя полковник. – У сябров с этим порядок… Как вам, кстати?

– Отлично, – заверил Олег Евгеньевич, с трудом сдержав нелепейшее желание уподобиться Ольге и плеснуть из рюмки на пол. – Хвала Дионису!..

– Молодцы, марку держат, – откликнулся хороший, вменяемый человек без вывертов. – Не было бы этой, пришлось бы с «Лошадью» знаться. Белой.

На сей раз Шульцова потянуло перекреститься.

– Вот так, панна Александра. – Брячеслав Виленович вложил в Сашину руку флэшку цвета зеленого лука. – Ваш покорный слуга вручает вам ключ, но не несет никакой ответственности за то, что он отпирает.

– Как? – Саша, не зная, что делать дальше, взяла странный подарок за шнурок. Стихи были грустными и понятными, если б их еще читал кто-нибудь другой. – Зачем?

– Так «как» или «зачем»? Вы всегда столь задумчивы, но красивым женщинам идут задумчивость и молчаливость, они превращаются в блоковских незнакомок… – Из-за спины Гумно-Живицкого появился