Эльва присоединилась к нему, как и Сапфира с Торном на другом конце комнаты. За ними Эрагон с облегчением увидел Арью, обожженную и окровавленную, но более невредимую.

Глаза Гальбаторикса открылись – круглые и неестественно белые – и он уставился в пространство, как будто Эрагона и всего стального перед ним не существовало. Он трясся и дрожал, его челюсть открывалась, но ни один звук не вырвался из его горла.

Затем две вещи произошли одновременно. Эльва вскрикнула и упала в обморок и Галбаторикс сказал:

– Вайзе неат!

Ничего не произошло.

У Эрагона не было времени на слова. Он снова потянулся к Эльдунари, магией перенеся себя, Сапфиру, Арью, Эльву, Торна, Муртага и двух детей на возвышении к каменной плите, к которой была прикована Насуада. Он также защитил их от любого вреда, который мог бы им быть наненсен.

Они были на полпути у плите, когда Гальбаторикс вспыхнул светом более ярким, чем солнце. Они все помрачнели и притихли, так как защитные чары Эрагона вступи в силу.

Роран сидел на носилках, которые эльфы поставили на один из каменных блоков на месте разрушенных городских ворот Урубаена, и раздавал приказы бойцам перед ним.

Четверо эльфов унесли его из города, где они могли использовать волшебство без страха перед заклятиями Гальбаторикса. Они излечили его вывихнутую руку, сломанные ребра, так же как и другие раны, которые нанес Барст, они предупредили его что пройдут недели прежде чем его кости станут такими же крепкими, как и прежде. И настояли на том, чтобы он меньше передвигался остальную часть дня.

В свою очередь сам он настоял на возвращении в бой. Когда эльфы начали спорить с ним, он заявил им:

– Либо вы меня вернёте туда, либо я пойду туда на собственных ногах.

Неудовольствие эльфов было очевидно, но, в конце концов, они согласились и принесли его сюда, где он сейчас сидел, возвышаясь над площадью.

Как Роран и предполагал, после смерти своего командира солдаты потеряли всякое желание бороться, и Вардены смогли оттеснить их на узкие улочки. К тому моменту, как Роран вернулся на место боёв, Вардены уже очистили треть, и даже больше, города, и стали быстро приближаться к цитадели.

Они потеряли многих – улицы были усеяны мёртвыми и умирающими, по сточным канавам бежали кровавые ручьи, но, вдохновлённая своими последними успехами, армия вновь испытала чувство победы; Роран видел это чувство в лицах людей, гномов, ургалов, но только не эльфов, остававшихся холодными в своей ярости после смерти королевы.

Эльфы беспокоили Рорана; он видел, как они беспощадно уничтожали уже готовых сдаться солдат, перерубая их без малейшего угрызения совести. Однажды сорвавшись с цепи, они, казалось, уже не могли насытить свою кровожадность.

Вскоре после смерти Барста, во время штурма караульного помещения где-то в глубине города король Оррин получил ранение в грудь. Оно было очень серьёзным, даже эльфы не были уверены, что им удастся вылечить короля. Солдаты Оррина вынесли его в лагерь. С тех пор Роран ничего о нём не слышал.

Хотя Роран и не мог воевать сам, он ещё был в состоянии давать приказы. По собственной воле он стал организовывать тылы армии, собирая отбившихся воинов и посылая их с миссиями через весь Урубаен: первым-наперво он приказал захватить оставшиеся катапульты на стенах. Получая какое-нибудь сообщение, которое, по его мнению, могло быть полезно Джормундуру, Орику, Мартланду Рыжебороду или какому-нибудь другому армейскому капитану, он посылал на их поиски посыльных, чтобы сообщить новости.

– … и если ты заметишь солдат у здания с большим сводом возле рынка, не забудь сообщить и об этом Джормундуру, – говорил он худому высокоплечему мечнику, стоявшему перед ним.

– Есть, сир, – ответил человек и сглотнул, отчего кадык на его горле резко подскочил вверх и опустился вниз.

Роран мгновение смотрел на него, уставившись, зачарованный этим движение, потом махнул рукой и велел:

– Иди.

Мужчина, торопясь, пошёл прочь, а Роран нахмурился и посмотрел поверх остроконечных крыш домов на цитадель под нависшим над ней выступом.

'Где ты сейчас?', – промелькнул в его голове вопрос. Никто не видел Эрагона и его товарищей с тех пор, как они вошли в крепость, и их затянувшееся отсутствие тревожило Рорана. В его голове крутилось множество объяснений этой задержки, но ни одно не предвещало хорошего. Самым благоприятным было: Гальбаторикс просто прячется, вынуждая Эрагона и его спутников искать себя. Но, имея возможность прошлой ночью лицезреть Шрюкна, Роран теперь не мог себе вообразить удирающего от своих врагов Гальбаторикса.

Если же самые худшие его опасения сбудутся, то все варденские победы окажутся мнимыми. Роран понимал, что в этом случае и ему и любому другому воину вряд ли суждено было дожить до конца дня.

Один из бойцов, которого он посылал с поручением – лучник с непокрытой головой, песочного цвета шевелюрой и красными пятнышками в центре каждой щеки, выбежал из улицы с правой стороны от Рорана. Лучник остановился перед каменным блоком и наклонил голову, пытаясь отдышаться.

– Ты нашёл Мартланда? – спросил Роран.

Лучник снова кивнул, и его волосы подпрыгнули над блестящим от пота лбом.

– И передал ему моё сообщение?

– Да, сир, да. Мартланд велел мне передать вам, что, – он остановился, чтобы перевести дыхание, – солдаты отступили от бань и забаррикадировались в зале у южной стены.

Роран, сидя на носилках, сменил позу, и острая боль пронзила его новоисцелённую руку.

– А стенные башни между банями и амбарами? Они уже зачищены?

– Две из них; за остальные мы ещё боремся. Хотя Мартланд убедил нескольких эльфов пойти и помочь. Он также…

Приглушённый грохот, послышавшийся со стороны каменного холма, прервал его.

Лицо лучника побледнело, лишь пятнышки на его щёках стали ещё ярче и краснее, чем прежде; они казались мазками краски на коже трупа.

– Сир, это…

– Ш-ш-ш! – Роран задрал голову вверх, прислушиваясь. Только Шрюкн мог зареветь так громко.

Несколько секунд никто из них ничего не слышал. Потом в цитадели что-то ещё раз громыхнуло. Рорану показалось, что в шуме он смог уловить другие, более слабые шумы, но не был в этом уверен.

На всей территории у разрушенных ворот люди, эльфы, гномы и ургалы замерли и посмотрели на цитадель.

Что-то снова громыхнуло, на этот раз громче, чем в прошлый раз.

Роран вцепился руками в края носилок, тело его было напряжено.

– Убей его, – пробормотал он. – Убей гада.

По городу прокатилась слабая, но чувствительная вибрация, как будто что-то тяжёлое грохнулось на землю. Вместе с вибрацией Роран услышал, как что-то ломается.

Потом город погрузился в тишину, каждая последующая секунда длилась дольше, чем предыдущая.

– … Как вы полагаете, им нужна наша помощь? – тихо спросил лучник.

– Мы ничего не можем для них сделать, – сказал Роран, не отрывая глаз от цитадели.

– Может быть эльфы…

Земля заурчала и затряслась; потом передняя часть цитадели взорвалась и рухнула вперёд стеной такого яркого жёлто-белого пламени, что Роран увидел каждую косточку на шее и голове стоявшего перед ним лучника, а кожа бойца была похожа на красный крыжовник поднесённый к зажжённой свече.