услышала топот множества сапог в коридоре рядом с ее темницей. Пораженная, она пыталась мысленно подготовить себя к всевозможным готовящимся неприятностям, в неприятности которых она была уверенна.

Дверь в комнату с грохотом отворилась, и две пары шагов отдались эхом в восьмиугольной комнате, когда Муртаг и Гальбаторикс подошли к ней. Муртаг остался там где и обычно, но ввиду отсутствия монгала он скестил руки, прислонился к стене и стал смотреть в пол, чтобы занять себя. Все эмоции, которые она могла видеть под его серебряной половинчатой маской – отсутствие желания утешить ее; линии его лица казались еже тяжелее чем обычно, и было что-то в изгибе его рта, что заставило холод страха проникнуть до ее коостей.

Вместо того, чтобы сидеть, по своему обыкновению, Гальбаторикс встал позади и несколько в стороне от ее головы, где она могла больше чувствовать его присутствие, нежели видеть его.

Он протянул над ней свои длинные руки.В них он держал маленькую коробочку, украшенную резными линиями рогов, которые должно быть формировали глифы древнего языка. Самым большим замешательством было то, что слабые скри-скри доносящиеся из коробки, мягкие, как царапание мыши, но все же отличающиеся.

Большим пальем Гальбаторикс толкнул и открыл выдвижную крышку коробки. Затем он залез внуторь и вытащил что-то похожее на большую, цвета слоновой кости личинку. Существо было почти три дюйма длиной, и с крошечным ртом с одного конца, из которого донасилось скри-скри, которое она слышала до этого, объявляющего его неудовольствие миру. Оно было пухлым и складчатым, как гусеница, но если у него были ноги, то они были такими маленькими, что они были невидемы.

А тварь извивалась, тщетно пытаясь освободиться от пальцев Гальбаторикса, король сказал, 'Это норный червь. Оно не то, чем может показаться. Многие вещи случаются, но в случае с норными червями, это больше похоже на правду. Они встречаются только в одном месте в Алагейзии и их гораздо сложнее достать, чем вы можете себе предположить. Примите это в знак моего уважения к вам, Насуада, дочь Аджихада, что я удостоил ЭТО использовать на вас.'Он понизил свой голос, делая его более объёмным. 'Однако, я хотел бы предложить вам поменять своё место.'

Скри-скри норного червя повысились в громкости когда Гальбаторикс уронил его на голую кожу ее правой руки, чуть ниже локтя. Она вздрогнула когда отвратительная тварь упала на нее; существо было тяжелее чем казалось с виду, и казалось, что его задняя часть захватила ее сотнями маленьких крючков.

Норный червь кричал еще минуту; затем он сгруппировал свое тело в тугой пучек и прыгнул на несколько сантиметров вверх по ее руке.

Она выворачивалась в своих оковах, надеясь сместить личинку, но та продолжала цепляться за нее.

И она снова прыгнула.

И снова, и теперь она оказалась на ее плече, крючочки захватывали и проникали в ее кожу, словно полоски мелких шипов. Краем глаза она увидела как норный червь поднял свою лишенную глаз голову и повернулся к ее лицу, будто пробуя воздух на вкус. Его маленький рот открылся и она увидела, что у существа были резко очерченные челюсти, скрытые за нижними и верхними губами.

– Скри-скри?- сказал норный червь. – Скри-скра?-

'Не туда' – сказал Гальбаторикс и произнес что-то на древнем языке.

Услышав это, норный червь отвернулся от ее головы, чтодало ей почувствовать облегчение в какой-то мере. Затем он начал прокладывать свой путь назад, вниз по ее руке.

Немногое пугало ее. Прикосновение раскаленного железа пугало ее. Мысль о том, что Гальбаторикс воцарился навсегда в Урубаене пугала ее. Смерть, конечно, пугала ее, хотя и не настолько, потому что она боялась конца ее существования, а потому что боялась оставить несделанным все то, что она все еще надеялась достичь.

Но, по любой причине, вид и чувство норного червя сбивал ее с этой мысли. Каждый мускул в ее теле, казалось, горел и покалывал, и она чувствовала подавляющее желание бежать, бежать, только чтобы между ней и этим существом было наибольшее расстояние. Казалось, было что-то глубоко неправильное в норном черве. Он не двигался, как надо, и его небольшой рот напомнил ей о ребенке, и звук, который он издавал, ужасный, ужасный звук, вызывал в ней отвращение.

Норный червь остановился у ее локтя.

– Скре-скре!

Тогда его жирное, лишенное конечностей тело сократилось, и он подпрыгнул на четыре-пять дюймов вверх в воздух, а затем нырнул головой вперед к внутренней части ее локтя.

Как он приземлился, норный червь разделился на дюжину маленьких зеленых ярких многоножек, которые копошились на ее руке прежде чем выбрали место, чтобы впиться челюстями в ее плоть и прогрызть себе путь через ее кожу.

Боль была слишком сильна для нее, она боролась против нее и кричала в потолок, но не смогла избежать мучений, ни тогда и, по-видимому, бесконечного промежутка времени после того. Железо было больнее, но она предпочла бы, чтобы его прикосновения, раскаленный металл был безличным, неодушевленным, и предсказуемым, норный червь – нет. Был особый ужас в знании, что причиной ее боли было существо, пережевывающее ее, и хуже, что это было внутри ее тела.

Наконец она утратила гордость и контроль над собой и закричала, прося богиню Гокукару о милосердии, и потом она начала бормотать, как ребенок, будучи не в силах остановить поток бессмысленных слов, срывающихся с ее губ.

Позади себя она услышала смех Гальбаторикса и его наслаждение от ее мук заставило ее ненавидеть его еще сильней.

Она моргнула, медленно приходя в себя.

Через несколько мгновений она осознала, что Муртаг и Гальбаторикс ушли. Она не заметила их ухода, должно быть она потеряла сознание.

Боль была меньше, чем раньше, но она до сих пор ужасно больно. Она мельком взглянула на свое тело, затем отвела глаза, чувствуя, как ускорился ее пульс. Где были многоножки – она не была уверена, что они не собрались в норного червя – ее плоть была раздута, и линии пурпурной крови заполнили ходы, которые имелись в избытке под ее кожей, и каждый ход пылал. Было такое чувство, как будто ее хлестали поперек тела металлическим кнутом.

Она задавалась вопросом, было ли, возможно, что личинки норы все еще оставались в ней,пока правда бездействуя,в это время переваривая свою пищу. Или возможно они снова изменились,как личинки в мух, и превратились во что-то еще худшее. Или, и это казалось самой ужасной возможностью, возможно они откладывали яйца в нее, и вскоре из них вылупяться еще личинки,и тогда они начнут свое пиршество с ней.

В страхе и отчаянии она вздрогнула и закричала.

Раны мешали ей держать себя в руках. Она закрыла глаза и начала плакать, что было ей противно, но она не могла остановиться, как бы ни старалась. Чтобы лтвлечься, она начала разговаривать сама с собой о сугубо деловых вещах, чтобы поддержать свою решимость или отвлечь её мысли на другие предметы. Это помогло, хоть и немного.

Она знала, что Гальбаторикс не хотел убить ее, но она боялась, что в своем гневе он зашел дальше, чем намеревался. Она дрожала, и все ее тело стало воспалилось, как если бы её укусила сотня пчел. Сила воли может поддержать ее лишь до определённого времени; как она ни внушала себе, что не было предела тому, что ее рама может выдержать, но она осознавала, что она уже далеко за этой точкой. Что-то глубоко внутри нее, казалось, сломано, и она уже не была уверена, что смогла бы оправиться от своих травм.

Со скрипом, дверь в камеру отворилась.

Она напрягла свой взгляд, чтобы понять кто к ней приближается.

Это был Муртаг.

Он глянул свысока на нее. Его губы сжались, ноздри раздувались и лоб напрягся. Изначально она решила что он зол, но потом поняла – он смертельно напуган и переживает. Сила его заботы сильно удивила ее; она ему нравилась, и понимала это – зачем же еще умолять Гальбаторикса, чтобы тот оставил ее в живых? – Но она и не подозревала, насколько сильно его желание заботиться о ней.