облаками, иногда прямо в поле их зрения, сверкая с яркостью дюжины солнц и оставляя после себя в воздухе привкус железа. После ослепляющих вспышек, ночь казалась в два раза темнее, и Эрагон и Сапфира то были ослеплены светом, то наступавшей после него тьмой. Как бы близко не ударяли молнии, они никогда не задевали Сапфиру, но непрекращающиеся раскаты грома заставляли их с Эрагоном отвратительно себя чувствовать.

Эрагон не мог сказать как долго это продолжалось.

Затем, в какой то момент, Сапфира попала в поток восходящего воздуха, который был намного сильнее тех, с которыми они сталкивались раньше. Как только он подхватил их, Сапфира начала бороться против него, пытаясь освободиться, но ветер был настолько сильным, что она с трудом могла держать крылья на уровне.

В конце концов, отчаявшись, она взревела и выпустила столб пламени, осветивший небольшое пространство окружающих ледяных кристаллов, сверкавших как драгоценные камни.

Помогите мне, сказала она Эрагону и Глаедру. Я не могу сделать это сама.

Поэтому они вдвоем объединили свой разум и, вместе с Глаэдром, делящимся необходимой энергией, Эрагон воскликнул, – Ганга фрам!

Заклинание продвинуло Сапфиру вперед, но слишком медленно; двигаться под прямым углом к ветру было все равно, что пытаться переплыть реку Анора во время весеннего половодья. Как раз когда Сапфира двигалась горизонтально, поток продолжал поднимать ее на вызывающую головокружение высоту. Вскоре Эрагон начал замечать, что дышать ему становится все труднее, а они еще оставались в пределах воздушного потока.

Это занимает слишком много времени, и это обходится нам слишком большим количеством энергии, сказал Глаедр. Заканчивай заклинание.

Но

Заканчивай заклинание. Мы не сможем бороться, если вы вдвоем ослабеете. Мы должны лететь по ветру, пока он не стихнет достаточно, чтобы Сапфира смогла освободиться.

– Как? – спросила она, пока Эрагон выполнял приказ Глаэдра. Истощение и чувство поражения замутило ее мысли, что заставило Эрагона беспокоиться за нее.

Эрагон, ты должен скорректировать заклинание, которое используешь, чтобы согреть себя, чтобы оно распространялось и на нас с Сапфирой. Становится слишком холодно, холоднее чем в самую суровою зиму в Спайне, и без магии мы все замерзнем до смерти.

И даже ты?

Я разобьюсь как кусок раскаленного стекла, брошенного на снег. Затем ты должен сотворить заклинание, чтобы собрать воздух вокруг себя с Сапфирой и удержать его там, чтобы вы могли дышать. Но при этом тебе нужно, чтобы использованный воздух мог выходить или вы просто задохнетесь. Формулировка заклинания довольно сложная и ты не должен делать ошибок, так что слушай внимательно. В начале нужно…

Как только Глаэдр произносил фразы на древнем языке, Эрагон повторял за ним, и когда дракон остался доволен его произношением, Эрагон сотворил заклинание. Затем он подкорректировал другое свое заклинание, как Глаэдр сказал ему, так что теперь они все втроем были ограждены от холода.

Потом они ждали, пока ветер продолжал поднимать их все выше и выше. Проходили минуты и Эрагон начал задаваться вопросом, остановятся ли они когда-нибудь, или так и будут подниматься вверх, пока не достигнут луны и звезд.

Ему пришло в голову, что именно так и возникают метеоры: птица, дракон или любое другое земное существо, подброшенное вверх неумолимым потоком ветра с такой скоростью, что они сияли как осадные стрелы. Если это правда было так, то он предположил, что они с Сапфирой и Глаэдром стали бы самым ярким и захватывающим метеором в истории, если бы кто-то оказался достаточно близко, чтобы увидеть их продолжающееся падение к морю.

Вой ветра потихоньку стихал. Даже сотрясающие кости удары грома казались приглушенными, и когда Эрагон вытащил куски ткани из ушей, он был поражен тишине, окружавшей их. Он все еще слышал сзади тихий шелест, будто журчание лесного ручейка, но в остальном было абсолютно тихо, наконец то тихо.

Поскольку шум сердитого шторма исчез, он также заметил, что усилия, требующиеся на его заклинания увеличились, не столько на чары, которые предотвращали слишком быструю потерю тепла, сколько на чары, которые собирали воздух перед ним с Сапфирой, чтобы они могли нормально дышать. По какой-то причине, энергия, требующаяся на поддержание второго заклинания, превысила затраты на первое, и вскоре он почувствовал, что магия начала забирать немногое из того,что оставалось от его жизненной силы: руки начали холодеть, сердце билось неровно, и его охватывало чувство летаргии, что было пожалуй наиболее пугающим признаком.

А затем Глаэдр начал ему помогать. С облегчением, Эрагон почувствовал, что тяжесть уменьшилась, когда сила дракона наполняла его, лихорадочный поток тепла, который смыл его летаргию и вернул силу его конечностям.

И таким образом они продолжили.

В конце концов,Сапфира обнаружила затихание ветра, небольшое, но заметное, и начала готовиться к тому, чтобы вылететь из потока воздуха.

Перед этим, облака над ними поредели, и промелькнуло несколько блестящих пятнышек: звёзд, белых и серебристых, ярче, чем Эрагон когда либо видел.

– Смотри, – он сказал. Потом облака открылись вокруг их, и Сапфира поднялась из шторма и повисла над им, ненадёжно балансируя над колонной порывистого ветра.

Эрагон увидил весь шторм расположеный под ними, растягивающийся на где-то сто миль в каждом направлении. Середина выглядела как дугообразный купол в виде гриба, заглаженый сердитыми ветрами, которые неслись из запада на восток и грозили свергнуть Сапфиру с её ненадёжного положения. Облака, как близкие, так и далёкие, были молочными и казались почти светящимся, как будто подсвечены изнутри. Они выглядели красиво и безобидно – спокойная, неизменная толща, не выдающая жестокости.

Затем Эрагон заметил небо и почти задохнулся, поскольку на нем было больше звезд, чем он думал, что когда-либо существовало. Красные, синие, белые, золотые, словно горстки сверкающей пыли, усыпавшей небосвод. Он увидел знакомые созвездия, но теперь они были в окружении звезд, которые он заметил впервые. Но не только звезды казались более яркими, но и пространство между ними казалось более темным. Это выглядело так, будто каждый раз когда он смотрел на небо раньше, его глаза были словно покрыты пеленой, которая мешала ему рассмотреть истинное великолепие звезд.

Он не мог отвести взгляд от завораживающей картины несколько минут, преисполненный благоговения перед великолепной беспорядочной непостижимой природой мерцающих огней. Только тогда, когда он наконец опустил свой взгляд, ему показалось, что было что-то необычное в окрашенном в багровый цвет горизонте. Вместо прямой линии, где встречаются небо и море, как они и должны и как всегда было раньше, соединение между ними было изогнутым словно край невообразимо большого круга.

Зрелище было настолько необычным, что Эрагону потребовалось полдюжины секунд, чтобы осознать увиденное, и когда он это сделал, по его коже побежали мурашки, и он чувствовал себя, словно из него выбили весь воздух.

– Мир круглый, – прошептал он. – Небо полое, а мир круглый.

Таким образом, получается, сказал Глаедр, но он, казалось, в равной степени впечатлен. Я слышал, об этом от дикого дракона, но я никогда не думал увидеть это сам.

На востоке, неяркий желтый шар окрашивал линию горизонта, предвещая возвращение солнца. Эрагон предположил, что если бы Сапфира сохранила свою позицию еще на четыре-пять минут, они бы увидели его восхождение, даже если бы теплые живительные лучи достигли поверхности воды только спустя несколько часов.

Сапфира задержалась там еще на мгновение, и они втроем были как будто подвешены между землей и звездами, плавая в сумрачной тишине словно изгнанные духи. Они находились непонятно где, ни в небесах, ни в мире лежащем внизу, небольшое пятнышко, проходящее по краю, разделяющему два безграничных пространства.

Затем Сапфира слегка наклонилась вперед и полу-летела, полу-падала к северу, поскольку воздух был слишком разреженным для того, чтобы полностью выдержать ее вес, после того как она покинула поток