подумал Тайхман.
Он увидел достаточно и вернулся на свое место. Из-за занавеса вышел виртуоз.
– Ara, так вот как оно делается, – сказал Тайхман, чтобы подколоть его.
– О, пожалуйста, не говори ничего, пожалуйста…
– Положи все, что брал, на место.
– Да, но, пожалуйста, ничего не говори. Я ее люблю.
– Не ты один.
– Нет, не в этом смысле. Я не хочу обладать ею, я хочу только…
– А она бы тебе и не позволила.
– Это правда. Я знаю. Но я люблю ее.
– По-своему.
– Именно.
Виртуоз вдруг стал маленьким и некрасивым. Он послушно положил вещи на место и убежал.
Певец с сигарой должен был делать второй выход, но его нигде не могли найти. Паузу пришлось срочно заполнить балетом. В этот раз на девушках не было практически ничего, и это было интереснее, чем если бы они вышли абсолютно голыми.
Появился Хальбернагель.
– Она баронесса, настоящая баронесса. Как раз в моем вкусе.
– Кто?
– Блондинка, которую я склеил. Я же тебе рассказывал.
– Ах да. Ну а ты что?
– О, я тоже в ее вкусе. Влюбилась с первого взгляда.
– У нее хорошее зрение.
– Она одобрила мой план действий. Ночные маневры. Я обещал дать бортовой залп из всех орудий. И знаешь, что она мне ответила?
– Нет.
– «Стреляй», – сказала она. Что ты об этом думаешь?
– Я думаю, что она уже давно служит мишенью для таких залпов.
– Черта с два. Она ведь из благородной семьи. Голубая кровь. Но страстная.
– Ну что ж, тогда тебе просто повезло, сукин ты сын.
– Послушай, я дам тебе один совет. Сначала приходится поработать головой. Зато потом она тебе совсем не нужна.
– Не у всех такая голова, как у тебя, Хальбернагель.
– Да. Допустим. У меня есть кое-что под волосами и сверху, и снизу, ха-ха. Я бы нашел девицу и для тебя, если бы ты ухитрился смыться отсюда. Искать тебя не будут, ты знаешь. С этой дамой, – он указал на занавеску, – тебе, конечно, надеяться не на что. Самое большее, что ты от нее получишь, – это на чай.
– Лучше ей и не пробовать.
Звезда закончила петь. Концерт завершился, и артисты смешались с публикой.
– Было бы очень любезно с вашей стороны, если бы вы отнесли мои вещи обратно ко мне в комнату. Правда, она закрыта, но вы не против подождать немного здесь, в зале?
– Конечно, конечно, мадам.
– Это так любезно с вашей стороны.
Глядя на артистов, Тайхман решил, что они ребята добродушные. Они разбрелись по разным столам. Девушки из балета разрешали накладывать закуску себе на тарелки. Матросы уминали горы пирожных и выпивали реки кофе и шнапса. Девушки тоже не стеснялись закусывать, но после пятой порции пирожных многие из них сказали: «Спасибо, надо беречь фигуру. Шнапс? О да, пожалуйста, это не повредит».
Звезда восседала за столиком командующего флотилией. В противоположность другим столикам здесь строго соблюдали этикет, даже спустя два часа после начала пирушки. Звезда соблюдала приличия и проявляла сдержанность. Она снисходительно беседовала с соседями по столу об искусстве. Офицеры внимательно слушали ее и кивали.
К полуночи разница в звании между старшинами и матросами совсем стерлась. Но прежде чем ситуация вышла из-под контроля, девушки из балета в сопровождении офицеров покинули банкет. Офицеры больше уже не вернулись. Командующий флотилией объявил, что вечер окончен, но желающие могут остаться до четырех утра, только шнапса больше не будет. Звезда стала прощаться с господами за столиком.
– Как жаль, что вы уходите. Может быть, останетесь еще ненадолго?
– Прошу прощения, но я ужасно устала.
Офицеры стали кланяться и маневрировать, чтобы поцеловать ей руку.
– Благодарю вас, вечер был прекрасным, но поездка… Ну,
– Ну конечно, конечно. Спокойной ночи.
Тайхман прошел за кулисы.
– А, вот и вы. Я совсем про вас забыла. Вечеринка продлилась дольше, чем я ожидала. Это очень плохо?
– Я прекрасно провел время.
– Правда? Я очень рада.
Вновь появился офицер-снабженец.
– Мадам…
– Что вам нужно?
– О, мадам, мне много что нужно…
– Надеюсь, ваше воспитание не позволит вам высказать это вслух.
– Желаю вам приятной ночи, мадам.
– О, не беспокойтесь.
Тайхман не ожидал от нее такого; она все больше и больше ему нравилась. Она пошла вперед, а он с ее вещами в руках спустился за ней вниз, пересек двор и снова поднялся наверх. «Если бы я был хорошо воспитанным молодым человеком, – подумал он, поднимаясь по лестнице, – то должен был бы идти впереди, но поскольку на ней длинное платье, то ее не заботит, что я иду сзади». Она открыла дверь своей комнаты и сказала:
– Проходите… – и притворилась пьяной.
В кубрике обстановка была довольно крутой. На пирушке матросам выдали спиртное: опьянеть от такого количества они не смогли, но и трезвыми не остались. Им дали возможность взглянуть на женщин, а потом увели их прямо из-под носа. К тому времени, когда вечеринка закончилась, бордели были уже закрыты. Матросы отправились на корабль; напившись в кубрике пива, они повалились на свои койки и принялись кидать друг в друга пустыми пивными бутылками от левого борта к правому и от правого к левому. Серьезных травм не было: занавески смягчали удар. Когда все бутылки были перебиты, в ход пошли огнетушители. Матросы поливали их содержимым противоположные концы кубрика.
Артисты пробыли в Бресте еще два дня, развлекая пехоту и артиллеристов ПВО. Хальбернагель проводил ночи со своей невестой. Он официально обручился с белокурой балериной и обратился к командующему за разрешением жениться. Когда на третий день после своего создания флотилия готовилась к выходу в море, он прогуливался с невестой взад-вперед по пирсу, давая товарищам возможность полюбоваться ею. Она была миловидна, и с ней не стыдно было показаться на людях. Да, конечно, она была на несколько лет старше Хальбернагеля, но это было почти незаметно. Однако все заметили, что неприступностью она не отличалась. И, прогуливаясь рядом с ней, Хальбернагель выглядел довольно уставшим. Перед тем как были отданы швартовы, он запрыгнул на корабль.
Хейне сказал ему, что он выглядит так, как будто зачерпнул кормой. Оно того стоило, ответил Хальбернагель; он обставил все так, чтобы она была вынуждена хранить ему верность, он сделал все, чтобы она забеременела, так что ей придется его дожидаться. Хейне спросил, хочет ли он, чтобы к нему обращались теперь – герр барон.
– Пока нет, – ответил Хальбернагель.
В сумерки корабли поставили тралы. В задачу флотилии входило разминировать морскую линию Брест –
