Малькольма, Кинга и Лумумбы бетон уступил большую часть места стеклу.

В первый год стоимость замены стекла, выбитого проходящими досужими камнеметателями, составила сто сорок тысяч долларов. Во второй год эта сумма возросла до двухсот тридцати одной тысячи. За четыре года стоимость новых окон школы имени Малькольма, Кинга и Лумумбы превысила миллион долларов.

На пятом году произошло два важных события. Во-первых, город оказался не в состоянии больше выделять столько средств на школы. Но когда сокращение ассигнований докатилось до школы имени Лумумбы и Компании, президент местного школьного совета уже знал, какую статью расходов следует уменьшить. Знал благодаря второму важному событию. Его брат, за четыре года наживший почти миллион на поставках стекла для школьных окон, продал свой стекольный бизнес и открыл склад пиломатериалов.

Школа имени Лумумбы перестала вставлять стекла взамен выбитых. Все большие окна по внешнему периметру заколотили фанерой. В первый год цена фанеры составила шестьдесят три тысячи долларов.

И теперь школа имени Лумумбы была отгорожена от внешнего мира стеной из камня и великолепной сосновой фанеры, через которую внутрь не проникали ни воздух, ни солнечные лучи, ни свет знания.

Когда один из членов местного школьного совета высказал протест против использования фанеры и против наступившей в результате темноты и задал на заседании совета вопрос: «Что они прячут?» — и призвал «Вывести наших детей из мрака!», то по пути домой его избили. С тех пор протестов больше не поступало.

Когда архитектор, автор первоначального проекта здания, однажды приехал посмотреть на свое детище, он целый час просидел в машине, рыдая.

Римо доставил Тайрона Уокера в центральный коридор школы имени Малькольма, Кинга и Лумумбы.

— Иди в свой класс.

Тайрон кивнул, но взор его был прикован к входной двери, где сквозь щель между фанерными листами проникала узкая, как лезвие ножа, полоска солнечного света.

— Нет, Тайрон, — сказал Римо. — Иди в класс. Если не пойдешь, а попытаешься смыться, я вернусь и отыщу тебя. И это тебе очень не понравится.

Тайрон снова кивнул, очень мрачно. Он сглотнул, словно у него раздулись миндалины и он решил их съесть.

— И не уходи отсюда без меня, — добавил Римо.

— А ты куда?

— Я хочу кое с кем переговорить и выяснить, их это вина или твоя, что ты такой, какой есть.

— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал Тайрон. — Ладно, так уж и быть — сегодня хороший день приходить в школа. У нас сегодня чтение.

— Ты учишься читать? Вот уж не думал. — Эта информация произвела на Римо сильное впечатление.

— Да нет, не эта фигня. Учительница, она нам читает.

— И что она читает?

— Из большой книжки без картинок.

— Исчезни, Тайрон, — сказал Римо.

Тайрон ушел, и Римо приступил к поискам канцелярии. Ему навстречу попались два молодых человека — оба на вид лет на десять старше, чем положено быть выпускникам средней школы. Римо спросил их, где канцелярия.

— Монеты есть? — спросил один.

— Честно говоря, нет, — ответил Римо. — Но вообще-то деньги у меня есть. Наверное, тысячи две, а может, три долларов. Не люблю ходить по городу без гроша в кармане.

— Тогда гони капусту — получишь канцелярию.

— Иди в задницу, — сказал Римо.

Молодой человек отступил на шаг, рывком выхватил из кармана нож с выскакивающим лезвием и направил его острие Римо в живот.

— Ну, гони капусту.

Второй, широко улыбаясь, стоял рядом. Он негромко зааплодировал.

— Ты знаешь, — медленно произнес Римо, — школа — могучий источник знания.

Парень с ножом несколько смутился.

— Эй, не надо мне...

— Например, — продолжал Римо, — сейчас ты узнаешь, что испытывает человек, когда кости его превращаются в желе.

Нож в руке парня задрожал. Римо приблизился к нему на шаг, и, словно отвечая на вызов, тот выбросил лезвие вперед. Первое, что он услышал, был стук падения ножа на каменный пол. Затем он услышал несколько легких щелчков — это трещали кости его правого запястья, которое, выкручивая, сжимал в своей руке этот белый.

Парень разинул рот, собираясь закричать, но Римо прикрыл его рот ладонью.

— Шуметь нельзя. Не мешай прилежным детям учиться. Ну, где канцелярия?

Он вопросительно глянул на второго парня.

— Туда, по коридору, — ответил тот. — Направо, первая дверь.

— Спасибо, — сказал Римо. — Приятно было с вами побеседовать, мальчики.

У канцелярии была бронированная стальная дверь без какого-либо окошка, и Римо пришлось навалиться на нее всем телом, чтобы она открылась.

Римо вошел внутрь, подошел к длинной стойке и стал ждать. Наконец, в приемную вошла какая-то женщина.

— Чего хотели? — спросила она. Женщина была высокая, толстая, вокруг ее головы, как нимб, вилась копна густых курчавых волос.

На двери кабинета по левую руку Римо висела табличка: «Доктор Шокли. Главный методист».

— Я хочу повидаться с ним. — Римо указал на дверь.

— Он занятый. Зачем вам с ним видаться?

— Дело касается одного вашего ученика. Тайрона Уокера.

— Полицейский участок, он там, на улице. Им говорите про этого Тайрона.

— Мое дело полиции не касается. Я хотел бы поговорить с ним об учебе Тайрона.

— Вы кто?

— Я друг семьи. Родители Тайрона сегодня заняты на работе и попросили меня зайти в школу и выяснить, не могу ли я чем-нибудь помочь.

— Чего сказали? — Глаза женщины недоверчиво сузились.

— Мне казалось, я ясно сказал по-английски. Родители Тайрона работают и попросили меня...

— Я слышала, слышала. Чего вы мне городите? За кого вы нас принимаете? Вот тоже — пришел голову морочить.

— Голову морочить? — удивился Римо.

— Ни у кого здесь нет оба родителя, да еще чтоб на работе! Что вы их