Они выбрались наружу легко, словно станция, открыв для постороннего взгляда свои секреты, умерла от стыда. Кодовый замок среагировал на первое же прикосновение Дона. Оставаться внутри они больше не могли, да и незачем было.

Збышек оказался шокирован произошедшим на 'Блиццарде' в гораздо большей степени, чем Дон, хотя, казалось бы, должно было быть наоборот, поскольку в штатном расписании распределения проявлений высшей нервной деятельности группы Маллигана имя Збышека стояло в графе 'Рационал- прагматик', а имя Дона — в графе 'Артист, мать его'. Однако, Дон был как огурчик, а Збышек шел тяжело, борясь со рвотными позывами, которые ему даже материться мешали. Запах лимфы пропитал его ноздри, подшлемник, весь мир.

На дрезине они отъехали от борта первого купола к бесполезной в пустоте, но по инерции спроектированной и построенной, вертолетной площадке. По крайней мере один раз в площадку попадала ракета. Последствия попадания виднелись издалека. Но Дон был уверен, что пять квадратных метров ровного настила для установки иглу там найдется.

— Натянем полог, — сказал Дон, — посидим, отдохнем. Да, Збых?

Збышек, наконец, взорвался. Дон внимательно слушал его на протяжении всей последней минуты пути от купола к площадке. За несколько метров до ограничителя (концы рельс просто были размягчены сваркой и криво загнуты вверх) Дон дернул за рычаг тормоза. Дрезину тряхнуло. Тормоза держались, в отличие от высказывающегося Збышека, которого плавно сняло с жесткого креслица и понесло над планетоидом. Ругань прекратилась: Збышек ориентировался и искал, за что уцепиться. Уцепился он в конце концов за рельсу, встал на почву — все это уже молча.

— Ты когда-нибудь научишься пристегиваться! — сказал Дон, не на шутку перепугавшийся — от неожиданности. — Слушай, ты, варвар эфира, у нас что, проблем мало? Без ловли Призраков над планетоидом? Одна же десятая жэ, блин!

К его удивлению Збышек отреагировал нетрадиционно.

— Да напоминай мне, что ли… Тьфу! Извини, Дон.

— Ты что, испугался? — встревожился Дон. — Збых, да ладно, ну чего там, забыл пристегнуться, я бы тебя спас…

— Вытаскивай иглу, — сказал Збышек, одним прыжком возвращаясь к дрезине. — Нужно поесть… — Его затошнило. — Ну, хоть выпить… — Он сделал паузу, прислушиваясь к реакции организма на это предложение. — Ну да, вот выпьем… Слушай, Дон, но сколько же их тут погибло! И почему?

— Да, я читал, они же сами же ничего же не могут! — добавил Дон, заразившись страстью.

— Же, — добавил Збышек, наоборот, остыв. — А-а… Теперь разве узнаешь… Все стерто. Наглухо. Окончательно. Я бы так не смог — уничтожить информацию…

— Теперь разве узнаешь… — повторил Дон, расшпиливая тюк с пологом. — Подержи замок. Збых, а ты уверен, что мы еще у себя, я имею в виду, в Галактике?

Збышек помолчал.

— Ты имеешь в виду, что с тех пор Мешок видоизменился? Как раковая опухоль…

Дон ничего такого в виду не имел. Он не знал, что такое раковая опухоль, и тем более, не собирался строить гипотез. Вопрос Дона, в сущности, был вопросом ребенка — не хочу чтобы дома жили черти, пусть они лучше живут там, а мы тогда туда и не пойдем, где пусть они живут.

— Ты можешь быть прав, — произнес Збышек.

— В чем? — осторожно спросил Дон.

— Давай поставим иглу, — ответил Збышек. — Надо выпить.

— Вот глас не варвара, но гомо! — сказал Дон, откровенно обрадовавшись. У него не оставалось уже сил созерцать угрюмую польскую харю на лице любимого друга. Предложение выпить поступило от Збышека впервые с момента их встречи, и ни разу не находилось у Дона подходящего момента потрясти Збышека и вытащить его из необъяснимого ступора. Дон начисто не понимал причин вселенского уныния, имеющего место: ноги ходят, партнеры снова вместе, живы; Дон считал, что у него самого гораздо больше причин для повислости носа с одновременным закатом глаз в гору, простая душа…

Збышек вбил в настил посадочной площадки четыре стоп-болта с креплениями. Дон поводил из стороны в сторону индикатором негативных излучений, все в порядке, и помог Збышеку насадить на крепления карабины иглу. Потом Збышек подорвал пиропатрон в горле баллона с атмосферой и через полминуты иглу стало перед ними, как конь перед травой. Иглу попалось им новое, из последних партий, оборудованное нестроящим камуфлятором, Дон тотчас его активизировал и любовался радужным результатом, в то время как Збышек упаковывался во входной мешок — единственным серьезным недостатком иглу 'Цареград' являлся неудобный вход. 'Пакетный' шлюз имел только то преимущество, что не занимал места и ничего не весил; все остальные его качества были отрицательными: попробуйте в тяжелом спецкостюме упаковаться в невесомый скользкий мешок, закрыть мешок изнутри и надуть, и чтобы герметичность была хотя бы семьдесят процентов, а затем извернуться и найти у нее внутри вход в самое иглу, — и все это в темноте, на ощупь и на слух, поскольку входной мешок не обеспечен индикацией герметичности и освещением, а также скользкий как черт, даже в надутом состоянии.

Но все уладилось. Дон забрался в внутрь и снял шлем. Збышек, в одном трико колдовал над полуразвернутым пультом, с порога Дон увидел зелень на пульте и, положившись в вопросах установки жизнеобеспечения на партнера, озаботился раздеванием, поскольку от срецкостюма его уже мутило.

— Все нормально, — произнес Збышек. — Ты разделся? Доставай.

И тут произошла катастрофа.

— Погоди-ка, — сказал Збышек, оглядывая Дона. — А ты рюкзак взял?

Дон замер.