— Тебя крутит. Тебе не слабо погасить вращение, а? Возни много мне. Подработай маневровыми, вроде, дюзы у тебя чистые… Сможешь?
— Я — вряд ли, но у меня киберпилот жив, сейчас спрошу…
Бык притормозил. Под крыльями 'Китового Уса' блеснула зарница, продольное вращение резко замедлилось.
— Цель досягаема, — доложил Аматиус. — Оборудование готово.
— Збышек, я иду. Нарви цветочков. Так, что мы забыли?.. А!!! Збых, у меня на управлении нет точной схемы этого корабля, я не знаю, где резать. Найди ее… найдешь?
— Я ее давно нашел, — ответил Збышек. У него уже изменился голос: понизился, Збышек трудно дышал и запинался. — Ты вообще, Дон, отдай стыковку Второму, схема у него. Быстрее…
— Второй, провести стыковку.
— Здесь Второй, принято к исполнению. Руки от управления.
— Шеф Один, трап-кессон готов, — сказал Макропулус.
Дон стал отстегиваться.
Поднатужась и уперевшись ногами, Бык отвалил люк в сторону, снял его с петель и, пропустив мимо себя, вытолкнул в предшлюз. Теперь нужно было дождаться, стоя на пороге модуля, пока загорится свет. Модуль трап-кессона был телескопический, тесный, нежесткий; резко пахло сваркой. Сейчас почти всю внутренность кессона занимал робот-монтажник, Дон нарушил все инструкции, открыв модуль до завершения работы робота. Прошло с десять минут, Макропулус сказал: 'Комплитед!' и Дон ухватился за поручень на корме робота и поволок его на себя. Выпятился в предшлюз, закрепил робота на палубе; как все-таки помогала невесомость! Затем Дон вооружился ручным вентилятором и выгнал из модуля дым.
Наведенный роботом, вплавленный роботом в корпус почтовика, был еще горячий. Дон потрогал штурвал, застегнул перчатки, закрыл забрало, приказал Макропу изолировать предшлюз, достал из сумки тестер и проверил шов — потянет, хорошая работа.
— Ну, Дон, входи же ты наконец! — сказал Збышек. Дон повернул штурвал и его вдруг вырвало у него из рук, и он влетел в рубку 'Китового Уса'.
Он не сразу заметил Збышека. В рубке тонущего почтовика царил разгром, какие-то обломки загромождали ее, наконец Дон сориентировался и, расталкивая мусор, направился к пристегнутому аварийным карабином к стене Збышеку. Збышек протянул руку. Дон схватил его за плечи, тряхнул, теряя от идиотских слез обзор, поискал слова и нашел, протолкнув их сквозь кулак в глотке:
— Давление в костюме, доложи.
— Мало…
— Ну потом поручкаемся…
Стропорезом он разжал челюсти карабина, сдернул Збышека с насиженного места и поволок домой, под вопли и пение киберпилотов.
Первое, что спросил Збышек в кают-компании — после душа и медосмотра — было:
— Дон, а что у тебя с рожей?
Дон накрывал на стол и молчал.
— Подрался?
— Это… словом… ну…
— Так-так.
— У меня неприятности, — сказал Дон, покраснев, лицо стало одного цвета с царапинами. — Видишь ли… в личной жизни… я, вообще-то, так и не взял в толк — что случилось… Энди тут, на 'Калигуле', спит, но… Э, Збых, это надо сначала рассказывать, а нам некогда.
— Энди на 'Калигуле'? — переспросил Збышек. — Она же в заложниках была!
— То есть? А ты откуда знаешь?
— Дон, я просидел в Меганете больше десяти часов. Я знаю все. Что два дня как идет война, что Президент в госпитале Святого Георгия, что за тобой охотился какой-то казак — он Энди в заложниках и держал. Черт, может тебе пряничек скормить, давай в киберспейс сходим?
— Ты, я смотрю, оправился… Знать ничего не желаю! — рявкнул Дон и разбил тарелку. — Увидела меня, выругалась и вцепилась когтями…
— А что сказала?
— Ненавижу, сказала.
— Да, время такое… смутное. Однако, тебя поздравить, глупый белый человек, или выразить соболезнования?
— Да пошел ты…
— Дон, сколько раз я тебе говорил, что ты не ее герой? Десять раз? Сто?
— Не капай, Збых…
— Ладно… Что это у нас? Рыба. Я не хочу рыбу. Я хочу… слушай, я эля хочу! Не отвечает… Странно. Дон, может быть, ты развеселишься, если чмокнешь Тофслу в нослу? Я готов пострадать.
— На тебе эль и молчи, пшечище виртуальное! — заревел Дон.
— Все, как всегда, — констатировал Збышек. — Попробуем по другому. Дон, ты не забыл, что мы на войне? И что нам надо отсюда дергать?
— Куда? — трагически спросил Дон, воздевая руки. — Я вообще давно перестал понимать, ради чего я бегаю, стреляю полицейским в спину, бью цыган по башке, теряю возлюбленных и все остальное, что ни в раз не веселее!
Збышек поставил на стол пустую банку.
— Ну, куда двигать, я, положим, знаю. Нас ждет Нурминен, ждет Баймурзин. Еще кое-кто ждет. Надо только снять с почтовика казака — погибнет парень.
— Да, по поводу казака… и по поводу пассажира… Макроп!
— Я!
— Ты снял с почтовика информацию? Я тебе говорил?
— Так точно. Докладываю. Центр корабля по оси надут достаточно, теплом обеспечен, еда есть.
— Наводи шлюз.
— Есть.
— Зачем? — спросил Збышек.
— Нам твой казак тут не нужен. Я на них уже насмотрелся. Оставим его здесь, повесим на корпус почтовика SOS-маяк, — спасут. Слышал — дыхание есть, тепло, пища, — чего его с собой таскать неведомо куда.
— Оригинальное решение! — сказал Збышек удивленно. — Не ожидал, признаться, от тебя… Ты как большой. Ну хорошо, я согласен, — а зачем шлюз?
Дон схватил со стола банку с элем, откупорил ее, сел наконец, перестав описывать круги по кают- компании и стал пить. Это означало, что Бык мнется. Збышек ждал — повтор неудобного вопроса обычно порождал в Быке внутреннюю панику и стойкое молчание.
— Энди… — проговорил Дон, рассматривая акцизную наклейку на банке и гримасничая. — Я хочу ее оставить… раз уж часть 'Китового Уса' вполне обитаема… Лететь ей с нами — небезопасно… она меня не любит, — Бык потрогал фингал, — то — чего ради ей рисковать?
Збышек помалкивал.
— Вот так… в общем…
— Хорошо, — сказал Збышек. — Ты тогда иди, Дон, работай, я тебе, безногий, не помощник, а потом я постараюсь тебя утешить. Рацию настрою: с нами жаждут поговорить.
— Нурминен?
— Увидишь.
Бык, тихий и благостный, глупейшим образом улыбаясь, сидел в уголке кают-компании, на пустом ящике из-под печенья. В одной руке он держал банку с пивом (подсунутую Збышеком), в другой — печенину. Бык глотал пиво как эль, заедал печеньем, кроша его, песочное, на себя, вокруг себя и внутрь
