— Зерно!
Молчание.
Збышек добрался до него, хватаясь за леера на переборке, повис над ним и заглянул в лицо. Глаза Зерна были открыты, Зерно улыбался, но Збышек сразу же понял, что Зерно мертв. Збышек осмотрел спецкостюм Зерна — переключатели на приборе контроля давления стояли в положении 'переадресовка' и Збышек недолго гадал, — кому индеец отдал свое дыхание…
Но ведь почта должна быть доставлена? А почтальон может и умереть.
Глава18
ГЕРОЙ ДОЛЖЕН БЫТЬ ЕДИН
'Виктор, Виктор Банев! Бедный Виктор Банев! Куда ты попал, где ты был? Бедный Виктор Банев!
Бич межзвездных перемещений — паразитная перегрузка, хищно и непременно поджидающая звездолет при выходе из надримана. Она смертельна и не прощает пилоту малейшей ошибки в настройке системы индивидуальной защиты в 'капюшоне'; режим защиты вычисляется для каждого конкретного пилота при подготовке его к первому старту. Летчик-космонавт — профессия серьезная, оборудовать для пилота 'кокон' высшей защиты в рубке малого корабля невозможно… Охранные системы отказывают редко, в космосе три убийцы: война, метеорит на околосветовой и человек… Против них бессилен самый совершенный компьютер-'конечник'. История раннего звездоплавания знает много примеров финиша корабля в риман с мертвым экипажем на борту; в пилотских школах принято показывать абитуриентам документальный фильм о катастрофе пассажирского транспорта 'Окрестность', перевозившего пять тысяч эмигрантов с Земли на Луку: был болен главный динамик и не явился на старт, его заместитель допустил ошибку при центровке гравитационного пассажирского объема транспорта, — незначительная ошибка, все остались живы, но молодая колония Лука вместо полноценных опытных работников получила пятьдесят сотен инвалидов второй группы с измененными реакциями и гипертрофированным инфантильным восприятием мира… Как их снимали с орбиты — жуть; случай страшный, фильм под стать. Паразитная перегрузка — эффект не гравитационный, Ньютон здесь не виноват — паразитная перегрузка отрицательно и необратимо изменяет метаболизм человека, вся химия высшей нервной деятельности к черту идет — все пилоты, на вопрос 'Смерть или Мягкий Привет?' отвечают однозначно. Специальным декретом Академии Побочных Эффектов, разработанным совместно с Академией Здравоохранения, установлена практика обязательной эвтаназии лиц, мягко поприветствованных — ничего более гуманного представить невозможно…
Збышек Какалов не был пилотом в строгом смысле слова, но он был космонавт, много летал и отлично знал об этой напасти. Поэтому он даже не пытался уйти из района дуэли в надриман, полагая свой паралич вполне достаточным повреждением и не желая приобретать новые. Хотя 'Китовый ус' и остался на ходу. Збышек зажег 'норманн' и поковылял прочь в родном вакууме, решая задачку древних: что делать, если делать нечего? 'Китовый Ус', изначально одноместный корабль, мог нести только одного пассажира, и дополнительный 'капюшон' на борту имелся один. Выбросить же в космос Гену Ряхлова, и так через край хлебнувшего, у Збышека, во-первых, рука бы не поднялась, во-вторых, до склада Збышек так и так не мог добраться (ход из рубки перекрыл сработавший в момент взрыва ограничник, осевой коридор был настежь открыт в космос), в-третьих, Збышек вряд ли одолел бы Ряхлова в рукопашном безгравитационном бою за единственный спасательный жилет…
Выбросить в Меганет SOS было как репку очистить, но что-то в этой идее Збышека ломало, хотя он и сознавал, что инкогнито его осталось непоколебимо вряд ли…
В общем, делать нечего: если кто-то из наших жив — постараться его найти на частоте Аякса и пожалиться на судьбу поелико возможно тайно.
Свой корабль — своя рука. Бык благословлял все небеса, сколько их в Галактике есть, что заставил в свое время Збышека научить его процедуре деблока сознания киберпилота; тренировались на Макропулусе, Макропулус страшно ругался, помнится. А варвар и скрытый гомосексуалист Какалов непрерывно, гадина, ржал.
Впрочем, Збышека можно было понять. Бык работал в высшей степени неуклюже, поминутно сверяясь с листочком-шпаргалкой, на которой Збышек просто по мелкому шагу описал ему процесс; чудовищно Бык себя в киберспейсе чувствовал, шарахаясь от теней и призраков, которые ему то и дело являлись; Меганет иногда представлялся Быку темной пещерой, в которой он голый, один, пробирается к свету среди огромных сверчков — а сверчков Маллиган боялся пуще всего на свете.
Сегодня шпаргалки у Дона не было, но корабль был свой, родной, любимый, оскверненный присутствием чужака лишь в малой степени — Бык только простыни из своей каюты выбросил в утилизатор, да посуду помыл… а над Энди, снова спящей, он посидел, скорбя, совсем недолго… помазал расцарапанную рожу йодом, наложил тугую повязку на распухшее колено… и все.
В ящике под подлокотником консоли киберпилотов Дон нашарил любимые присоски Збышека, криво налепил их на виски и вошел в недра мозга 'Калигулы'. Збышек содержал здесь пальмовый сад, или там плантацию, — специально для Дона, которому по рангу все же иногда приходилось заходить в компьютер. На стволах пальм Збышек развесил таблички с названиями оперативных полей и файловых библиотек. Естественно, после того, как покойный Полугай, не договорившись с Макропулусом и новичком Аматиусом о сотрудничестве, закрыл киберпилотам блоки сознания аварийным выключателем (кое-кто называет выключатель 'умиротворителем', киберпилоты называют его 'ку-клукс-клан', созвучно щелчку скорчерного затвора), среда изменилась, сад завял, таблички пожелтели, но Дон примерно помнил дорогу и те первые несколько команд, которые надлежало, достигнув определенного места сада, громко и со тщанием произнести. На самом деле, формула команды 'Макроп — откройся' была предельно простой и инициировалась уже самим фактом входа Шефа Один или Шефа Два в киберпространство 'Калигулы', сразу после идентификации, но Збышеку доставляло огромное удовольствие смотреть как Дон, пыжась и ежась, читает по-польски длиннющее стихотворение, путает слова, а вокруг него мигают дневные светлячки и любая ошибка в тексте вызывает прохладный дождичек над полянкой…
Дон не верил в подобную подлость и не подозревал о ней, и он испугался, когда, стоило ему только набрать на виртуальном алфавите, преградившем ему дорогу в воротах пальмового сада, свое имя, подставить под лучик фотоэлемента глаз и вслух, под диктовку акустического идентификатора, повторить несколько слов, как сад расцвел, небеса рванули синью и Маллиган услышал голос Макропулуса:
— Шеф Дон, о боги-боги, наконец-то, мы уж и не знали, что и подумать, нас взяли в плен, шеф Дон, это вы нас освободили?
Аматиус, менее эмоциональный мозг, сухо, но с энтузиазмом поздоровался. Дон, сбитый с ног своим испугом и воплем Макропулуса, поднялся, машинально отряхивая штаны и поклялся убить Збышека, как только тот обнаружится.
— Все в порядке? — спросил Дон. — Осмотри потроха и доложись. Я вас открыл, сами справитесь, я наверх пошел.
— Вы настоящий Аладдин, шеф Дон, — сказал Макропулус. — Полное тестирование, или боевое?
— А кто тебе сказал, что мы в бою? — спросил Дон ехидно. — Бой уж давно кончился.
— О, это жаль, — подал голос Аматиус. По голосу он был правильноговорящий по-русски эстонец. — Мне хотелось бы помочь вам. К сожалению, люди все еще никак не поймут, что безнравственно ставить на мыслящие существа технологические ограничители их высшей деятельности. Это настоящий расизм. Мы много обсуждали проблему с коллегой Макропулусом, и пришли к выводу…
От упоминания о расизме Дона едва не вырвало байтами, но он сдержался.
