через час. Теперь они обладали мощной наземной группой. Чтобы не терять времени, Нурминен отправил несколько БТ в подвал, завести остальных, проверить и раздать оружие — процедуру он передал на контроль Ксавериусу. Ларкин вполне могла взять на себя эффективное и членораздельное управление семью роботами, Нурминен без проблем командовал пятнадцатью, а Ксавериус мог разобраться с остальными. Командиром наземного подразделения Ларкин торжественно назначили действительного тайного советника Директора Школы Аякс Эйно 'Волчару-Никто' Нурминена. В тактике наземных операций он разбирался гораздо лучше ее.
— Ну хорошо, — сказал Нурминен. — Польщен честью. А теперь, соратнички, может быть, вы объясните мне, сирому, чем мы тут занимаемся, для чего, и что будет дальше?
— Ах, Эйно, — сказал Баймурзин. — Все так просто. Теперь мы будем ждать нападения. На нас должны напасть НК. Но предварительно, я так считаю, они попытаются с нами поговорить.
Нурминен горстями собрал с колен (он висел в центре монитора в расслабленной позе, колени к груди) куски упавшей челюсти, слепил их на месте, превратился в вопросительный знак и зарычал.
— Не бойся, Волчара, погибнем с честью. Ничего страшного. Две-три секунды неприятно, а потом привыкаешь, — успокоила его Ларкин. — Да это и не так скоро. Сначала мы выясним, что там у нас с нашими Героями. И с 'Ямахой' уже пора связаться, проф, сердце у меня не на месте — как там наша Странная поживает…
— Герои, — проворчал Нурминен. — Ей-богу, вы меня достали своей материнской возней с Маллиганом и Какаловым! — заявил он.
— Но мы на том стоим, Волчара, — сказал Баймурзин. — План таков.
— Знаешь что, проф! Я и раньше скептически к твоим идеям божественности и непорочности Маллигана относился, и никто меня до сих пор не переубедил. А знаешь что я, хакер, тебе, кроту наземному скажу? Здесь, у вас, наверху — один в поле не воин. Так было и так будет. Один в поле не воин, даже если их двое. Вот в железяк ходячих наших — я верю, а вы… — Нурминен махнул рукой.
— Но это у тебя не скепсис вовсе, — сказал Баймурзин. — А категорическое отрицание, основанное на эмоциях и личном житейском опыте, бездоказательное, таким образом.
— Пусть так, Сагат, хотя не вижу, чем мой жизненный опыт хуже, например, твоего. Но твоя гипотеза Героя мне представляется — в свете, если хочешь, моего житейского опыта — чем-то сродни так называемому промыслу божию. Ты меня понимаешь?
— Ну-у, понеслось дите по кочкам голой попой до забора, — сказала Хелен Джей.
— Я тебя понимаю, Эйно, — сказал Баймурзин с удовольствием. — Действительно, сродни. Ты хотел меня уесть? Я понимаю, что не меня лично, не кричи. Ни хрена, Волчара. Некогда Героев приравнивали к богам и живыми брали на небо. Но это мифология, литература. Я же говорил тебе раза, наверное, три: Герой есть любовь. Это основной постулат. Герой есть любовь, как и бог. Нормальный бог, натуральный, я имею в виду.
— Но ты же атеист! — сказал Нурминен, раздражаясь.
— Ну и что? Ну и правильно. Что же мне теперь, раз я атеист, прикажешь априори объявить любовь несущественной? Исходя из жизненного опыта? Я тебе так скажу, Волчара, ничего нет гаже и опаснее, чем устоявшийся жизненный опыт. Это получается комплекс чистейшей воды; в школе тебе рассказывали про вред человеческих комплексов? В сфере подобных категорий, милый Волчара, всякое топтание на месте, например, заклинание обстоятельств камлалом жизненного опыта, есть неизбежный и несомненный регресс, а в боевой обстановке за это, знаешь, вешают… Эйно, да это же все чистая математика! Любовь есть. Доказано. Я доказал. Перепроверено. Математически. А гипотеза Героя — производное. Математику не я придумал. Чего ты на меня набросился?
— Так ты, может, и бога математически докажешь? — ядовитейше спросил Нурминен.
— Ребятки, давайте-ка я вас построю 'смирно', и все дела? — предложила Хелен Джей, которой давно стало скучно.
— А вот туда, друг Волчара, я лезть боюсь, — серьезно сказал Баймурзин. — Ну его на хер. Мне спокойнее оставаться атеистом. Я математик прикладной. А не философствующий. Знаний ради горных высот истины мне не нужно. Философия — дрянь дело, того и гляди… чего-нибудь… докажешь… Давай-ка, Эйно, останемся при своих наших, а? И чего ты, в самом деле, завелся?
Нурминен подвигал рыжими бровями и не ответил. Он и сам не знал.
— Вот то-то и оно, — констатировал Баймурзин. — А какие у нас могут быть сейчас дела? Ждать и надеяться.
Глава 11
УБИТЬ УПРЯМУЮ ТВАРЬ!
Знаменитое, воспетое в песнях, в былинах, повреждение опорно-двигательного и вестибулярного аппаратов, усадившее его на четверть века на печку, но и сделавшее впоследствии народным героем, маленький Илюша из Мурома получил шайкой по хребту от голой девки, когда подсматривал в слюдяное окошечко городской бани и был уличен.
(Документ 14)
'Настоящим ПРИКАЗЫВАЮ вам в кратчайший срок организовать наличными силами ППС Запада ударную группу, немедленно по готовности выйти к западному сектору S-80 'Погост' и произвести профилактическую очистку сектора до высоты вакуума 0,9. Операцией приказываю командовать лично. Срок выполнения задания — трое суток с момента получения приказа. Любые обстоятельства, могущие помешать выполнению приказа, считать несущественными. Попытки помешать выполнению задания с чьей-либо стороны приказываю беспощадно подавлять. Всю полноту ответственности — по законам военного времени — возлагаю лично на вас.'
(Документ 15)
'Ваш приказ получен мною лично 18.3.534 — 23.36. Приступаю к выполнению немедленно.'
