Ущелье, в котором таинственно скрывались невидимые позиционные огни техбазы 'Блиццард', начиналось на ровном месте. Планетоид 01 напоминал голову панка после драки в пабе — лысая, шишковатая поверхность планетоида вдруг не с того ни с сего вспучивалась, равнялась — и вот вам, нате, пожалуйте, вырастали два параллельных узких скальных гребня. Очень удобно заходить на посадку, очень удобно прятать в тени приемные столы-лифты.

'Предо' вела Ларкин. Киберпилот мейнджера был добавлен в подсистему Ксавериуса. Ксавериус моделировал для Хелен Джей точную копию ходовой рубки мейнджера и даже стаканчик с прохладительным под локоток любимой и родной подставил — ночью 18 марта 'Предо' приблизился, а затем и благополучно сел на 'ноль первый'. 'Блиццард' сам произвел постпосадочную процедуру, опустил мейджера в ласковые свои недра, задействовал в себе пилотируемый режим и распахнул приветливо все люки.

— Нравится мне, когда компьютеры выполняют только свою работу, без трепотни и никак не рефлексируя, — произнес Нурминен. Он осторожно, придерживая за поручень, спускал по пандусу тележку с системным блоком центрального процессора Ксавериуса. Баймурзин неотступно следовал позади, внимательно наблюдая за ходом кабель-катушки. Ксавериус работал только по проводам, медленнее, чем обычно, но и надежнее, и тише, утечка фона вовне — минимальная. В руках Баймурзин держал включенный монитор. С монитора вперед неукоснительно смотрела Ларкин. Мир перед ней раскачивался, вызывая даже и 'морские' позывы, странные для нее, тем более, что тошнило на пустой, виртуальный, желудок.

— Эйно, — сказала она. — А нельзя сделать такой монитор… такую тележку для моего монитора, чтобы я сама могла кататься? — спросила она.

— Мониторов на вас тогда не напасешься, — смутно ответил Нурминен. — Не мешайте, Хелен Джей, а то я вас грохну… Вот же на фиг, хоть бы один киберуборщик на станции был! Пыли в направляющих!..

Тележка наконец встала всеми пятью колесами на твердый горизонтальный пол. Нурминен разогнул спину и огляделся. Ангар был изнутри выжжен в скале. 'Блиццард' был станцией автономного развертывания — на планету или астероид или луну сбрасывался модуль-матка, который определялся, ориентировался, выбрасывал эффекторы и начинал сам себя строить — от момента посадки модуля до момента готовности техбазы проходило около месяца. Апгрейд мог продолжаться до бесконечности, его нужно было останавливать принудительно. Недостатком 'Блиццарда' был только слабый устаревший бессознательный мозг.

Впрочем, в данном случае, слабость местного мозга была, во-первых, весьма полезна, а, во-вторых, вполне компенсировалась мозгами прибывших.

Так, или иначе, 'Блиццард' был здорово рад посетителям. Станция, как и в прошлый раз, когда Нурминен и Баймурзин работали здесь, устроила общую вентиляцию, зажгла везде дневной свет, включила музыку и сказала несколько приветственных слов скрипучим побуквенным голосом. В ответной речи Нурминен выразил удовлетворение, приказал 'Блиццарду' перевести себя в 'тихий' режим и ждать дальнейших распоряжений.

Им всем троим не терпелось. Наскоро установив в спортзале консоль Ксавериуса, протащив по уровням дополнительные кабели и врезавшись в видеосети станции, Баймурзин и Волчара спустились в подвал. Ларкин присутствовала в виде переносной камеры, присаженной в плечевой зажим спецкостюма Нурминена.

Люк подвала открывался вручную.

— А лифт здесь есть? — с сомнением спросил профессор, глядя, как Нурминен, пыхтя, вращает штурвал на выпуклой крышке диаметром полтора метра. — Как они вылезать-то будут?

— Разберемся, Сагат, — пропыхтел Нурминен. Он поднатужился и отвалил крышку, словно инкунабулу открыл. В подвале было темно. Нурминен включил фонарик, встал с отверстием рядом на четвереньки и заглянул.

— Ящики, — глухо сказал он. — Родимые.

— Спускайся, — приказала комариным голоском, со спикера коммуникатора, Ларкин.

— А лестница есть? — спросил Баймурзин, глядя Нурминену в тыл. Нурминен не ответил, развернулся и исчез в люке. Баймурзин ждал. Отсверки фонарика на срезе люка сменились ровным голубым полноценным свечением. Тогда в подвал спустился и Баймурзин.

Трехсотметровое помещение было заставлено стоящими вертикально гофрированными пыльными ящиками. Никаких надписей, никаких знаков. Ящики стояли беспорядочно. В подвал их спускали на лифте, со стороны противоположной люку, через который вошли Могикане, ставили наскоро — еле Баймурзин протиснулся между ящиками к Нурминену, который уже сидел за столиком учетчика у лифта, в пятидесяти метрах… Спецификация подвального склада уже светилась перед ним с папки, врезанной в столешницу. Нурминен, тихонько шипя сквозь зубы, потирал ушибленный об угол одного из ящиков локоть.

— Мне плохо видно, Эйно, — пропищала Ларкин. — Все в порядке?

— Да, в порядке… Снимем пробу, чего время терять. Давай-ка, проф, вот этого вскроем, здесь посвободнее. Кто их так наставил, я не понимаю, люди, что ли, мэм Хелен?

— Я не помню, — ответила Ларкин. — Тридцать лет прошло, что ты хочешь…

Нурминен встал (спецификация на столе сразу погасла) и, кивнув Баймурзину, подошел к ближайшему ящику. Цифрозамок скрывался под толстой полупрозрачной пластиной в центре крышки. Нурминен ногтем сдвинул пластину вбок — цифры на панели задач замка медленно, словно угли,